— Скоро, — терпеливо ответила жена. — Сначала зима уходит, а потом и шуба уходит. В кладовку.

— Я её больше не надену! — с вызовом заявила Леночка.

— Конечно не наденешь, — фыркнула Таня, уже полностью собранная, она натягивала варежки. — Ты к следующему году вырастешь, и она тебе будет мала. Как в прошлом году те сапожки.

Леночка надула губы, но спорить не стала — вырасти в следующем году ей действительно хотелось. Наконец, все были готовы. Я открыл двери квартиры и скомандовал:

— Все на выход! Провожать зиму и встречать весну!

На ВДНХ приехали к десяти, гулянья были в самом разгаре. Играла музыка, выступали самодеятельные ансамбли песни и пляски. Тут же устраивали конкурсы. Над всем этим плыл умопомрачительный аромат свежеиспеченных блинов. Уже к полудню девочки «наотдыхались» так, что устали. Решили не ждать, когда будут сжигать чучело, а возвращаться домой. Завтра ведь детям в школу, а взрослым на работу.

Не успели проводить зиму, как вскоре отметили следующий праздник. Транспаранты с поздравлениями «С днем трудящихся женщин!» и «С праздником, дорогие женщины!» появились на домах и растянулись над дорогами.

К 8 марта мне, единственному мужчине в семье, пришлось озаботиться подарками для всех моих женщин, больших и маленьких. Дочкам купил книжки. Для младшей энциклопедию «Что такое? Кто такой?» второго издания. Для старшей — красивый альбом с глянцевыми страницами, очень дорогой по этим временам — десять рублей с копейками. «Западноевропейское искусство семнадцатого века». Тане такое должно понравиться, да и мы со Светланой с удовольствием полистаем. Жене купил огромный букет свежих тюльпанов — главные цветы к 8 марта. А еще, в качестве особого подарка, — маленькие золотые часики. Света будет возмущаться, что дорого, что потратил много денег, но подарок ей понравится, в этом я уверен.

Для Лиды и ее волшебной шевелюры у меня тоже был приготовлен подарок — фен «Аэлита». Не уверен, что это слабенький по мощности аппарат справится с непокорной рыжей копной Лидочки, но других у нас в Союзе пока, к сожалению, не делали. Даже «Аэлита» пока еще считалась желанной новинкой и мечтой каждой красавицы. Ведь иначе в домашних условиях волосы было вообще не высушить — сидели, опустив головы, рядом с включенными духовками. К фену прилагался специальный капюшон для сушки, который с помощью шланга с разъемом соединялся с аппаратом. Глядя на это чудо техники, я пожалел наших советских женщин и в очередной раз подумал о них с уважением и благодарностью. Все-таки это существа совершенно не с той планеты, с которой в двадцать первый век телепортировались тетки с накачанными силиконом губами и прочими гипертрофированными выпуклостями.

Только подарками я не отделался, разумеется. Утром 8 марта, как и полагается в этот день всем мужчинам нашей необъятной страны, надел фартук и встал к плите.

За завтраком Таня, вся такая важная, похвасталась:

— Пап, а нам в школе мальчики дарили блокноты и карандаши. Всем. А мне… мне один мальчик отдельно подарил!

Она вскочила со стула, убежала в детскую. Вернулась с гордым видом и показала набор для вышивания: пяльцы, нитки мулине разных цветов, и на ткани уже нанесен рисунок — белочка с грибом.

— Какая красота! — Светлана порадовалась за дочь, а потом попросила:

— Таня, сходи поторопи сестру. А то останется без завтрака.

Леночка на завтрак не пришла, а прискакала. Еще с коридора было слышно, как она громко топает и считает: «…пятьдесят шесть, пятьдесят семь…».

Я непонимающе взглянул на супругу. Она ответила на мой невысказанный вопрос:

— В их классе мальчишки отличились — подарили всем девочкам по скакалке!

— Хорошо, что не барабаны…

— Света, сможешь ли завтра поздравишь Лиду от моего имени? — попросил супругу, так как сегодня у Лидочки был выходной. — Подарок ей я приготовил.

— Обязательно, — согласилась Светлана.

Отработав четверг и пятницу, выходные провел с семьей. Никуда не ходили, провели день, занимаясь кондитерскими экспериментами, потом лопали то, что получилось. А после играли в настольные игры и смотрели телевизор.

Понедельник начался с планерки. Подведение итогов и постановка задач на следующую неделю.

Цвигун всегда вел планерку по-хамски, не изменил себе и в этот раз. Устроил сотрудникам разносы на ровном месте, «тыкал» всем и каждому, независимо от возраста и заслуг. Я читал мысли присутствующих, и все сейчас сравнивали Цвигуна с Андроповым, который никогда не позволял себе опускаться до крика.

Дошла очередь и до меня:

— Медведев, ну по поводу твоей командировки мне все ясно, хорошо поработал. Но! — он поднял указательный палец. — Помимо, так сказать, экстраординарных ситуаций, с которыми твое управление прекрасно справляется, есть текущая, плановая работа. Которую, как мне кажется, ты запустил. Имеется ряд сигналов, на которые следует отреагировать. О случаях… — он умолк, подбирая подходящее слово, — нетактичного поведения наших сотрудников. Ты понимаешь, что я имею ввиду?

— Понимаю, — я кивнул.

— Вот тебе папка, изучи её со своими орлами. На следующей планерке доложишь, как справляешься.

Цвигун едва руки не потирал от радости. Я прочел его мысли:

«Двух зайцев убью одним ударом. А если не убью, то столкну лбами так, что не будут путаться у меня под ногами».

Выходя из кабинета председателя КГБ, я испытал двойственное чувство. С одной стороны — раздражение от поведения нашего начальника, с другой — меня разъедало любопытство. О каких зайцах думал Цвигун, от кого еще он собирался избавляться?

Когда я добрался до собственного кабинета, застал почти всю нашу команду в сборе. Кроме Марселя, разумеется.

Войдя, я подошел к Даниле и положил папку на его стол.

Парень поднял взгляд, отвлекаясь от монитора, и спросил:

— Что там?

— Куча чужого дерьма, Даня, — ответил я с невеселой усмешкой. — Но разгребать её придется именно нам, к сожалению.

Андрей Карпов, услышав от меня слово «дерьмо», удивленно поднял брови. Я не ханжа, но в присутствии подчиненных стараюсь по возможности обходиться без обсценной лексики.

Я поймал его взгляд.

— Займешься предварительной оценкой ситуации? — попросил Карпова. — А Даня уже потом пусть все систематизирует.

Карпов кивнул, отложил авторучку, без лишних слов встал со своего места и подошел к нам. Развязал тесемки, открыл папку, заглянув внутрь. Глаза его пробежали по первым строкам верхнего документа, и