— Поэтому вы хотите уехать, вы хотите их выманить?

Его Величество усмехнулся.

— Вы прозорливы, прямо как ваш друг де Порто. Если честно, этот старый кот предложил план де Тревилю, в ночь перед вашей поездкой в Англию. Мы все обсудили с Мазарини и де Тревилем. И решили, что поступим именно так.

— Я не успею собрать всех своих людей. Тем более, тайно привезти их в Париж. Но я вызову дюжину самых достойных, чтобы они сопровождали вас.

— Весьма разумно, судя по прошлым событиям… им хватит наглости и убить меня, как отца. Прямо в карете, — по какой-то причине, Людовик улыбался, произнося эти слова.

То ли это был какой-то непонятный мне королевский фатализм. То ли такая сильная гордость за отца, что даже похожая смерть считалась чем-то хорошим. Мне этого было не понять. Между тем, Его Величество продолжал:

— Когда заговорщики объявят о моей ужасной болезни, они попытаются что-то сделать с Мазарини. Тогда то вы и добьете их. Я уверен, что хотя бы парочка гадюк, что устраивала заговор вместе с де Шеврёз и де Бофором, ещё жива.

Король задумался на секунду, а потом сказал:

— Мне сказали, что де Бофор сбежал из Бастилии?

— Он бежал недалеко, мне пришлось убить его по дороге в Париж.

— Он сам это выбрал, — покачал головой Людовик. — На этом мы попрощаемся, шевалье.

Он закрыл саркофаг, и я увидел на его лице улыбку. Король сказал:

— Малыш, все-таки выжил. Если честно, это самая лучшая новость, что я получал после новостей рождении сына.

Я хотел сказать что-то поддерживающее, но для этого здесь была Анна. Она взяла мужа под руку и втроём мы покинули склеп. Король, действительно, уехал в течение нескольких дней. Диего, вместе с доверенной дюжиной самых яростных и бешенных моих солдат, едва успели прибыть в Париж. И сразу же отправились в новый путь.

Мне повезло, и я смог вооружить их новым оружием. Аркебузами с нарезными стволами, а также дополнительными пистолетами. На этот раз с кремниевыми замками. Я строго настрого запретил выбрасывать старые пистолеты с колесцовым замком. Они должны были оставаться под рукой, на случай осечек (о которых меня честно предупредил оружейник).

И, наконец, пришла пора выложить на стол мой давно припрятанный козырь. Мы все подозревали нового друга Анри д'Арамитца, молодого (как оказалось) Конде.

Маленькая Джульетта, переодевшись мальчишкой, отправилась его поместье, в качестве прислуги. Проделать это было несложно. Пусть Анри д'Арамитц уже не мог поспособствовать подать какую-то протекцию, у нас оставалось множество друзей в Париже. Мы решили действовать через многочисленных поклонников таланта Сирано де Бержерака.

Стоило носатому появиться в свете и сказать несколько хвалебных слов, как все сразу же начинали восхвалять следом за ним любого. Сирано мог таким образом заставить парижан любить помойную крысу. А уж когда дело дошло до «примернейшего мальчонки, дворянина из обедневшей семьи, настоящего пажа, знакомого и с уходом за оружием и с поэзией», отбоя от желающих пристроить бедного мальчика не было.

Так что молодая Джульетта, под псевдонимом и на зависть всем знатным людей Франции, отправилась к принцу Конде. Притворяясь мальчишкой, она подавала ему вино, развлекала куплетами и всячески выполняла роль мелкой прислуги.

Тем временем мы вернулись в наш дом и какое-то время провели в тишине и спокойствии. Планше немного грустил, поскольку Джульетту мы оба считали почти что дочкой. И, пусть и короткая, но разлука с ней, опечалила слугу. Сирано де Бержерака, несмотря на ранение, всё-таки приняли в мушкетёры. Было ли это сделано благодаря его личным подвигам, или же моей протекции, я и сам не знаю.

Держу пари, дело было в том, что за эти несколько дней я успел дважды отругать носатого за то, что он лезет в драку, даже когда на нем нет живого места от ран. Оба раза наш разговор случайно слышал де Тревиль, и скорее всего, то что меня в Сирано раздражало, ему наоборот очень понравилось.

Вместе с де Бержераком, посвятили в мушкетеры и меня. Поскольку мы оба были героями Арраса, нам наконец-то выдали голубые плащи, шпаги и шляпы. Если честно, я думал, что это никогда уже не случится. Впрочем, в самой церемонии я был скорее зачарован. Не было фанфар и толпы зевак, никто не бросал в небо шляпы.

Мы просто пришли в кабинет к де Тревилю, мало чем отличающемуся от того, что описывал Дюма в своей книге. Кабинет располагался на втором этаже здания, где вечно проходили какие-то приёмы. Выслушали краткое напутствие, выпили вина, получили плащи, шляпы, форму. Шпаги, лошадей и оружие нужно было купить самим, но в целом мы жаловаться было не на что.

После получения своего голубого плаща, я отправился в оружейную Пьера Берже и попытался реализовать там свои ценные бумаги. Когда-то давно, еще будучи в Гаскони, я начал печатать облигации своего собственного номинала. В целом на юге Франции они ходили хорошо. В первую очередь потому, что были подкреплены мощью моего маленького ЧВК. Все на юге знали, что каждые несколько месяцев в Гасконь возвращаются наёмники с щедрой добычей. И что у шевалье д'Артаньяна всегда будут деньги, чтобы облигацию реализовать.

Я попытался вручить их Пьеру Берже (точнее, его достойному отцу, поскольку самого Пьера я так и не увидел). И, как выяснилось, слух о том, что сотня гасконцев, работающих как раз на шевалье д'Артаньяна, покончила с Заговором Высокомерных, обошла уже весь Париж.

Так что облигации, обеспеченные славой моего ЧВК, были неплохо приняты. Наша небольшая рекламная акция, проведенная против Анны да Шеврёз, и правда имела успех. Таким образом, я смог заплатить за поставку в Гасконь не только аркебуз, но и специалистов.

Мне нужны были оружейники. Конечно, мои нидерландцы справлялись хорошо, однако их было не так уж и много. А предприятие лишь разрасталось. Так что, я повелел отправить несколько человек туда.

Вместе с ними я отправил письмо, рассказывающее всё о том, что я помнил о конвейерном производстве. Когда не один человек варит ствол, а другой собирает механизм. А когда одной большой ленте, группа людей собирает несколько механизмов сразу. Для этого, мне нужно было больше людей. И чтобы обучали молодых, и чтобы обменивались опытом друг с другом.

Чем больше мы будем делать оружия, тем проще нам будет жить в будущем. Я