Конный, который может принести весь, пройти не должен. А для этого несколько сотен я отправил вперед, широким фронтом, отрядами по несколько человек, следить за всем.

Сам шел с лучшей полутысячей. Блестели доспехи, люди выглядели собранными. Над нами реяло гордое знамя Ивана Грозного.

Как переправились через реку, ушли в авангард.

План был в том, что конница как можно быстрее, но, сохраняя коней, идет вперед. Быстрым маршем выходит к бродам, нависает над ними к ночи, но не переправляется. То есть такой легкий контроль из удаленного присутствия. Лагеря основных разбиваем скорее два. Все от скорости пехоты зависит. Если выдерживает она скорый марш в семьдесят километров, то вместе стоим. Но, шансов на это было мало.

Все же пешком идти это километра три в час. Даже с учетом того, что сейчас лето и продолжительность светового дня часов шестнадцать, нужно заложить час на обеденный привал и час на постановку лагеря. Выходит, где-то сорок пять километров. Если поднажать сильнее, ускориться, пятьдесят.

Но это очень сильный надрыв. Крепкое усилие.

А конница может быстрее. Вот ей броды и контролировать.

Ну а как выйдем к переправе уже ясно будет — где Шуйский со своей армией и как действовать. Изгоном Серпухов брать, что вполне возможно. И я рассматривал такой вариант событий. Город мне нужен, там люди, которые могут приоткрыть завесу тайны на происходящее. Что за Рюриковна, там ли она, или везут только. Это раз. Второе — Серпухов, это все же крепость. И если силы Шуйского хотели штурмом брать Тулу, а поймут, что я уже так близко, то… Может и паника начаться.

Психологическое давление — мой сильный козырь.

Опять же — основной план в ином.

План измотать войско на марше. Попытаться хотя бы это сделать. Их много, очень. Большая доля посошной рати негодная к прямому бою и очень уязвимая для засад. Конница хоть и не сильно, но уступает моей. Преимущество, пехота. Немецкие наемники и шведы опытнее и лучше моих бойцов. Превосходят их в выучке.

Но… Это же тоже можно использовать.

Не просто так я пушки в поход с собой брал. Была у меня мыслишка использовать более позднее новаторство, которое не ожидал противник. Каре с артиллерией внутри. Но, это как последний довод в бою.

А до встречного, полевого боя. По-хорошему — ударами конных сотен с разных сторон растащить, измотать противника. Показать ему, что мы лидируем в маневренной войне и мы навязываем ему бой.

Ну и диверсии.

Все стоило начать с ночного налета на лагерь.

Но для всех этих действий мне, а в большей степени моим людям нужно было совершить немыслимое. Менее чем за сорок часов пройти семьдесят с небольшим километров от Тулы до бродов, переправиться и там уже, на иной стороне Оки понять — что мы делаем дальше.

А пока — дойти.

Дозоры умчались на север. Авангард шел как передовой отряд. Телохранители мои и Яков со своей сотней окружали меня. Остальная полутысяча двигалась тоже рядом, достаточно плотной, походной колонной.

Пехота все больше отставала, но на то, что она сможет держать сопоставимую скорость я и не рассчитывал. Благо — мы могли идти чуть более прямо, чем обычно ехал обоз. Проходимость пешего и конного ощутимо выше, чем у колесного транспорта. Поэтому там, где было возможно — срезали углы, протаптывая по факту новую дорогу.

Что до обоза — он также должен был выдвинуться вслед за основными силами. В последнюю очередь. Идти под малой охраной — две сотни я там оставил в надежде, что окрест каких-то еще крупных формирований нет. Мы же, идя на север, зачищали и прикрывали его от каких-то вражеских сил.

Диверсанты и те, кто по лесам прятался и мог напасть?

Разведка была как раз на то, чтобы предотвратить наличие подобных частей, если они вообще будут. Мог ли Серпухов вывести в поле какие-то части? Да, в целом мог. Но мне казалось ввиду того, что основные силы собраны в Москве, вряд ли там, в городе несколько меньшем, чем Тула, которую мы уже прошли, будут какие-то значимые контингенты.

Да и сидеть они должны в ожидании основного воинства.

Шли быстро, но коней берегли. Все же загонять животных — дело последнее.

Пейзаж окрест становился все более характерным для лесной зоны. Дорога шла между деревьев. Полей было прилично, но многие выглядели заброшенными. Сев прошел, но на них вместо уже должных стебельков хлеба росла обычная трава. Народ, который мы встречали, старался убраться подобру — поздорову. Избы, которые преимущественно группировались по пять-семь, формируя небольшое поместье, пустовали.

Коней, коров, свиней и какой-то иной живности не было.

Беден был русский крестьянин начала семнадцатого века. Да и то, что было лет десять назад, на изломе веков уже проели, забили или разбойники угнали. Так что, даже если и было чего — уже нет.

Лошадей в армию всех. Пахали на себе, а что делать.

Возвращающиеся дозоры докладывали, что все спокойно. Местные не могли себе позволить коня. А дворяне, что худо-бедно как-то что-то могли, уже находились в Москве или где-то еще. Воевали. Управление местным населением происходило постольку- поскольку. Вся страна воевала, а крестьянин выживал как мог.

Все это, как Смуте конец поставлен будет, придется поднимать, восстанавливать.

Чтобы государство стало сильным и смогло заявить о себе на мировой, а в данном случае, европейской политической арене, нужны реформы. Сложное, долгое дело, адская работа.

Пока ехали, раздумывал я, как быстро подойдут ко мне всякие послы, гонцы от власть имущих московских группировок, замерших в ожидании у трона. Кто первым решится, кто людей пошлет и что предложат. По идее к вечеру этого дня уже должны были. Они не так шустры, как тот гонец, не щадящий себя и лошадей, что принес весть об идущем на нас войске.

Но