Чтобы отвлечься, я задумался, к кому конкретно мы пойдем в Дубовке. Когда отец говорил, что найдет инженера в городе, чтобы задать вопрос о паровых машинах, то в его голосе была полная убежденность в успешности такого дела. Да и про мою задумку о модернизации лесопилки он тоже не сомневался, что найдет толкового специалиста. Но на чем она основана?

— Папа, а к кому конкретно ты хочешь пойти с вопросом о новых дисках для лесопилки? — не выдержал я.

Тот поднял взгляд от книги, выныривая из чтения и, чуть подумав, ответил.

— Людей, которые разбираются в вопросе, там не мало. Но помочь нам могут или Герман Миллер, или Иван Небесчетнов.

— Это кто такие?

— Первый — германец, который сам впервые в нашем крае закупил и внедрил в производство паровые машины у себя на горчичном заводе. Он вообще технические новинки жалует, но это у них в крови. А второй — самый богатый купец в Дубовке. И с Миллером завод на паях держит, и собственная мастерская медно-литейная у него имеется. Косы да плуги при надобности мы у него покупаем. Договориться я через Софью думаю, в ее театр весь свет Дубовский ходит. Сведет для разговора нас. А уж ежели договоримся с ними, то они нам дадут с их мастерами да инженерами, что машины их обслуживают, поговорить. Но думаю, препятствий к такому разговору они чинить не будут. Попросить что-то за это взамен — то да. Но тут очень кстати твой дар к рисованию, — улыбнулся отец. — От собственного портрета никто не откажется.

Вот так. Я тут голову ломаю над улучшением лесопилки, мельницу поставить предлагаю, про повышение производительности крестьянских работ размышляю — а мой навык, который в будущем я считал мало полезным и пользовался для души, оказался одним из самых востребованных! За него сразу и мама и отец зацепились. Интересно, а есть у меня еще какие-то навыки и умения, которые я недооцениваю? А то может есть у меня еще что-то, какая-то ниша для меня подходящая, что поможет и поместье развить и в обществе себя поставить, а я и не знаю. Но как назло ничего в голову не приходит. Если бы не реакция родителей на мой рисунок, который я написал из скуки и желания сделать хоть что-то привычное по прошлому миру, то и не понял, насколько полезным навыком обладаю.

Дальше вновь воцарилось молчание. У меня дорога ассоциировалась с музыкой из магнитолы или в телефоне. Всегда, чтобы скоротать время, включал себе любимый плейлист и мог так часами ехать. Тут же ничего подобного не было и в помине. В итоге дорога превращалась для меня в пытку. Надо было себя чем-то отвлечь.

— Ты читать умеешь? — спросил я у Пелагеи.

— Нет, — замотала та головой, — приходская школа только в церкви, а нам до нее далеко ходить, вот и не сподобилась.

— Отец, можем остановиться на минуту?

Тот естественно наш разговор слышал, поэтому лишь усмехнулся на мое желание, но спорить не стал. И через пять минут мы уже ехали дальше, но теперь у меня в руках была чистая тетрадь и карандаш. На ней-то я и стал писать буквы, для начала решив обучить девушку алфавиту. На мой взгляд — очень полезно будет повысить ей уровень образования. Захочу что-то ей передать запиской, а без умения ничего и не выйдет. Да и просто занять себя в пути тоже полезно. В итоге всю дорогу Пелагея старательно учила алфавит. Тут пришлось мне постараться, чтобы не сбиться с нынешнего правописания на более привычное мне из будущего. Помогло то, что я учебники все прочитал и запомнил, какие буквы там в принципе были и как применялись.

Так мы и ехали, пока не достигли земель князя Белова. Я этот момент пропустил, уж очень мы с Пелагеей учебой увлеклись, да вот только отец встрепенулся и нас прервал.

— Кажись, князь гарцует, — сказал он.

После этих слов девушка тут же задрожала от страха и заозиралась. Я тоже выглянул из тарантаса и увидел всадника на коне, что неспешно ехал вдоль полей. Поравнявшись с нами, он приветственно наклонил голову.

— Здравия тебе, Сергей Александрович.

— И вам не хворать, Григорий Александрович, — ответил отец.

Я же с любопытством рассматривал грозного князя. Старик лет пятидесяти, а может и больше. Но в седле держится крепко. Голова седая, сейчас покрытая шляпой. В сюртуке, с притороченной к седлу плетью.

— Какими судьбами в наших краях? — продолжил князь, а сам то и дело косил глазом на Пелагею, от чего та была еле жива.

— Да вот, с сыном в город по делам едем. А у вас как житье?

— С божьей помощью, — усмехнулся князь. — Земли объезжаю свои, сами знаете — за душами пригляд нужен. И твердая рука, иначе ленятся. Гляжу, Роман Сергеевич уже учебу свою завершил?

— Да, закончил с отличием, — с гордостью ответил папа. — Теперь будет мне подмогой.

— Это хорошо, — покивал князь. — Ну, не буду вас боле задерживать, — махнул он рукой и поскакал дальше.

Только когда он скрылся из вида, Пелагея облегченно выдохнула. И тут же отпустила мою руку, в которую невольно вцепилась во время разговора. Ни я, ни отец это никак комментировать не стали. И чтобы отвлечь девушку от ее переживаний, я как ни в чем ни бывало продолжил урок. Дорога впереди еще длинная.

* * *

Князь Белов отъезжал от тарантаса Винокуровых в сильном раздражении. Проклятая девка ушла прямо из-под носа! Когда он ее только заприметил, то не смог сдержать себя. Да и привык, что его крестьянки слова против сказать не могут, вот по привычке и попытался взять понравившуюся девицу силой. Но не-ет, не далась, проклятая! А тут еще и другие бабы заголосили. И черт бы с ними, да только в одном они тогда правы были — не его девка эта, а соседская душа. Ссориться же из-за крепостной с дворянином