— Вам оно без надобности. Это просто фамильное украшение, лишь сантимент, из-за которого не стоит проливать крови.

— Я не хотел бы устраивать здесь битву, — улыбнулся мужчина. — Но боюсь, мне придётся.

Глава 14

Человек в чёрной одежде с белым воротником проехал ещё чуть вперёд, улыбаясь самой радушной улыбкой. На какую вообще был способен хмурый пуританин.

— В конце концов, я же предлагаю вам просто отдать украшение и исчезнуть. Я не отправлю вас в тюрьму и не убью вас, если вы послушаетесь.

Я покачал головой.

— Вы даже не знаете, что это такое и зачем оно вам. Было бы глупо за это умирать, правда?

Пуританин нехорошо улыбнулся. Он сказал:

— Было бы глупо отдать потенциальному врагу на юге то, что ему нужно, когда оно почти у меня в руках.

Я тихо рассмеялся. В словах пуританина был свой резон. Каким б жестоким и бессмысленным не казался ход мыслей мужчины в чёрном, своя правда у него было. Миледи подъехала ко мне и тяжело вздохнула.

— Оно этого не стоит, — сказала она. — Вы просто снова убьете несколько хороших людей.

Я пожал плечами.

— Нас четверо, вас восемь. Пусть пока у вас двукратное преимущество, мадемуазель права. Оно того не стоит.

Пуританин, ни слова ни говоря, кивнул. Тогда я продолжил:

— Мы уложим четырех тут же. Остальные четверо могут попытать счастье. Но будете ли вы входить в эту четвёрку, профессор? Большой вопрос.

Я поднял пистолет. Мужчина скомандовал атаку, и семеро всадников бросились на нас. Прогремели выстрелы. Конечно же, Анри д'Арамитц промазал. Но вот в чём дело. Я не заметил, что под черными одеждами, наши новые враги носили кирасы. Они не пытались скрыть их специально, это я не обратил внимания, увлечённый разговором с профессором.

Только одна пуля, пуля д'Атоса попала в голову всаднику. Две другие, моя и Исаака, порвали одежду и отскочили от стальных кирас. Анри д'Арамитц, с присущим его хладнокровием и жестокостью, пристрелил придорожный куст.

Мы едва успели выхватить шпаги, когда семеро всадников окружила нас. Сражаться в седле было для меня не слишком привычно. К тому же, противник пусть и не носил шлемов, но все же был хорошо защищен.

Мы начали медленно отступать. Каждому досталось по паре противников, и лишь д'Атос, как самый отчаянный, налетел на лидера пуритан. Разумеется, молодой мушкетёр хотел «отрубить голову» и получить всю славу.

Лучше всех себя чувствовал Анри. Он успел прихватить одного из врагов за запястье, а затем дернуть его на себя. Тогда несчастный буквально налетел грудью на выставленную шпагу. Следующим же действием Анри отбросил тело в сторону. Нога несчастного застряла в стремени. Лошадь взбрыкнула.

Бедное животное побежало прочь, пугая своих подруг. Одна из лошадей встала на дыбы, и тогда Анри подловил момент. Он чуть объехал всадника, спешно пытавшегося успокоить своего скакуна. И воткнул шпагу ему точно в горло.

А вот у меня дела были куда хуже. Я старался сделать все, чтобы всадники не могли подобраться к Миледи и сражался сразу с двумя пуританами. В левой руке у меня был кинжал, в правой шпага.

Враги были осторожными. Они орудовали лишь шпагой, свободной рукой удерживая поводья. Лишь поэтому мне каким-то образом удавалось защищаться от их атак, однако фехтовальщиками они были весьма умелыми. Держались в седле и маневрировали они уж точно, куда лучше моего.

Я в основном защищался. В то мгновение, когда Анри убил первого из своих противников, мой пуританин на мгновение отвлекся. Тогда я смог уколоть его шпагой, надеясь на удачный момент. Увы, пуританин успел повернуться ко мне боком и шпага, вместо того чтобы пронзить ему плечо, проскрежетала по кирасе.

Я продолжал размахивать шпагой, отбивая очередную атаку, и принимать следующую уже на кинжал. Краем глаза я заметил какое-то движение у себя за спиной. Увы, обернуться не было времени. На меня напирали сразу с двух сторон. Я едва-едва успевал сдержать натиск протестантов.

Мне на помощь пришел д'Арамитц. Он, расправившись с моими противниками, поехал мимо яростно сражающегося с лидером пуритан д'Атосом. Так, словно схватка молодого мушкетёра вообще не была ему интересна.

— Ты всегда мог позвать на помощь, Шарль, — с усмешкой сказал гугенот.

— Хватит выпендриваться, — сквозь зубы процедил я.

Анри только рассмеялся, наша лошади поравнялись. После того, как мы разбились на пары, сражаться стало значительно легче. Уверен, стояли бы мы на земле, и я бы точно прикончил обоих пуритан. Но чёртова кляча подо мной, казалось, делала всё, чтобы подставить меня под удар. И всё же, помощь Анри дала мне лишнее мгновение, чтобы оглядеться по сторонам.

Де Порто дрался так же яростно, как обычно, хотя видно, что в седле он держался лишь немногим лучше моего. Понятия не имею, что не так было с телом д'Артаньяна. Скакал то я отлично. Но вот конный бой давался мне тяжело.

Исааку же банально мешали его вес и размер. Но, вот он изловчился, приняв удар вражеской шпаги на свою, а затем изловчился и отвесил противнику тяжёлую пощечину. Пуританин вывалился из седла и этим, судя по всему, спас себе жизнь.

Мужчина в черном, в высокой шляпе и с белым воротником, сражался всего одной рукой. Однако бился он так умело и яростно, что с легкостью теснил нашего д'Атоса. Я, честно, удивлен был прытью и яростью незнакомца. Арман ругался, рычал, несколько раз пытался броситься в атаку. И всякий раз незнакомец оставлял ему, пусть и не смертельную, но глубокую рану. И снова заставлял молодого мушкетёра уйти в оборону.

К чести сказать Армана сказать, и он сам не давал противнику спуска. Попытки профессора развить успех или тем более выйти из схватки и наброситься на других мушкетёров, Анри прерывал холодно и умело. Их схватка, казалось, могла продолжаться ещё много часов.

Всё это, я увидел всего за пару мгновений боя. Когда твоя жизнь на волоске, успеваешь быстро оценивать ситуацию вокруг. Только тогда у меня появилась возможность проверить, как же дела у Миледи.

Седло её лошади было пустым, а еще один протестант (видимо, упущенный де Порто) уже отступал. Его лошадь уже была на безопасном расстоянии. Сам пуританин держал Миледи за талию, прижимая к себе и угрожая шпагой. Он сказал на французском, обращаясь ко всем нам:

— Если вы джентльмены, вам дорога жизнь этой девушки, я думаю вы отдайте нам то, что принадлежало проклятому мертвецу.

Я развернул, чуть бы не пропустил удар от оставшегося протестанта, но