— Сын, — позвал он меня. — Подойди.

Я подошел к нему.

— Если что случится… — начал он.

— Ничего не случится, — перебил я. — Ты же воин, а не торгаш, помнишь? А разве воины могут от руки разбойника пасть?

Григорий усмехнулся.

— Эх, всё не можешь мне простить этих слов. А знаешь? Ты прав! Хрен ему! Смотри, запоминай и перенимай опыт! — он похлопал меня по плечу, сел в седло. — Береги Глафиру и детей.

— Себя береги, — ответил я, и перекрестил.

Глава 13

Честно, было страшно…

Григорий выехал за ворота. Остановился посреди поля между острогом и татарским лагерем.

Темир-оглан тоже выехал. Два всадника смотрели друг на друга через пятьдесят шагов. И в какой-то момент, не сговариваясь, они пустили коней в галоп. Вот Григорий поднял копьё…

Я смотрел, затаив дыхание. Рядом со мной на стене стояли Лёва, Семён, Федор, Глеб и Ратибор.

Все молчали.

Всадники сблизились. Удар! Копье Темир-оглана проскользило по диагонали щита Григория. А вот копье Григория попало точно — в грудь вражеского коня.

— ДАааа!!! — закричали десятки голосов, среди которых был и я. Но радоваться было рано.

Серый конь рухнул, но Темир-оглан успел спрыгнуть и приземлиться на ноги.

— Силен, — произнёс серьёзным тоном Ратибор. — Я бы так не смог.

Тем временем Темир-оглан выхватил саблю.

Григорий остановился и спрыгнул с седла. И тоже вытащил саблю, во вторую руку взял щит.

Они начали ходить по кругу, присматриваясь друг к другу. И начался бой.

Со стороны казалось, что Темир-оглан был крупнее. Но Григорий — быстрее. Татарин рубил саблей сверху вниз; Григорий уклонялся, отвечал колющими ударами. Бой уже длился несколько минут, как вдруг Григорий провел обманный удар, замахнулся саблей справа. Татарин поднял саблю на блок, а Григорий в последний момент изменил траекторию — полоснул слева направо.

Лезвие прошло под защитой и порезало руку, отчего татарин потерял саблю, и в следующую секунду его голова отделилась от плеч.

— Ура! — закричали защитники крепости. — Ура Григорию!

Григорий поднял меч над головой, прокричал что-то неразборчивое. Потом сел в седло и поскакал к воротам.

Я смотрел на него с восторгом. Теперь понятно, почему его считают одним из лучших воинов дружины!

— Молодец твой батя, — сказал Лёва.

— Да, — не без гордости ответил я.

* * *

Татары не ушли. И судя по реакции Ратибора, он не сильно на это рассчитывал.

Ульяс-бек крикнул с безопасного расстояния:

— Хорошо дрался твой воин! Но я передумал! Не уйду, пока всех не перебью!

— Собачий сын! — рявкнул Ратибор. — Слова не держишь!

— Моя земля, мои правила!

— Ну ты и скоморох! Твоей земли здесь нет! А если так хочешь, чтоб она стала твоей, то бери лопату, я, так уж и быть, окажу тебе честь и лично тебя прикопаю.

— Я тебя раньше прикопаю. А твоих жён заберу себе служить! — Он усмехнулся. — Только если они не старые! — после этого он развернул коня, поехал в сторону лагеря.

Осада продолжилась.

К вечеру стало ясно, татары готовят большой штурм. Я сидел на стене, проверял тетиву на арбалете. Болты, механизм спуска. Рядом сел Григорий. Отец выглядел усталым, но довольным.

— Хорошо сегодня дрался. — сказал я.

— Повезло. Конь у него был хороший, жаль убить пришлось. Поначалу хотел тебе его подарить. Но слишком уж этот Темир силён был. Врезал в щит так, что я чуть с седла не вылетел.

— Со стороны казалось, что ты полностью контролируешь ситуацию.

— Так и было, — не сразу ответил он. — Я же воин, а не торгаш.

Я посмотрел на Григория, и мы вместе рассмеялись.

— Кажется, эта фраза становится девизом нашей семьи.

Утро четвертого дня началось с переговоров.

Я стоял на стене рядом с Ратибором, когда к воротам подъехал татарский всадник под белым знаменем. Среднего роста, в дорогом халате, с золотыми украшениями на поясе. За ним ехали двое телохранителей в блестящих кольчугах.

— Великий батыр Давлет просит переговоров! — крикнул он по-русски. — Хочет говорить с боярином!

Ратибор нахмурился.

— Кто такой этот Давлет?

— Первый воин Ульяс-бека, — пояснил Семён. — Видимо, бек решил в случае провала всю вину взвалить на него.

Ратибор немного подумав, пошёл в сторону ворот.

— Барин. А вдруг ловушка? — спросил кто-то из дружинников.

— Не бойся, — усмехнулся боярин. — Под белым знаменем не нападают. Даже татары этого правила придерживаются.

Ворота открылись и Ратибор вышел наружу. Давлет спешился. Они остановились посередине между стеной и татарским лагерем.

Я натянул арбалет, прицелился в одного из телохранителей. Рядом Семён держал наготове лук. И так сделали все, у кого было стрелковое оружие. Кстати, до меня дошли слухи, что после того как осада будет снята, Ратибор собирается заказать у меня ещё двадцать арбалетов. Уж очень хорошо они себя показали во время осады.

Переговоры длились с полчаса. Говорили тихо, не слышно было ни слова. Временами Ратибор резко качал головой, Давлет разводил руками. Спорили о чем-то.

Наконец боярин развернулся и пошел обратно. Лицо у него было мрачное.

— Что предлагали? — спросил Федор, когда ворота закрылись.

— Откуп. Пятьдесят рублей, весь скот, половину запасов зерна.

— Много, — присвистнул Федор.

— Слишком много, — отрезал Ратибор. — У нас нет таких денег. Да и не дам я им ничего. Придут еще раз через год, потребуют больше.

— И что ответил?

— Что пусть попробуют взять силой. Хватит с нас переговоров.

Я посмотрел на татарский лагерь. Воины уже начали готовиться к штурму.

* * *

Штурм начался в полдень.

На этот раз татары пошли ещё большими силами. Пешие воины с лестницами впереди, конные лучники по флангам, сам Давлет с отборными батырами в резерве. Я прицелился в татарина в дорогом доспехе. Выстрелил. Болт попал точно в грудь, пробил кольчугу.

— Отлично! — похвалил Лёва. Его выстрел тоже был удачным. Стрела попала кому-то в шею и там осталась. Пока я перезаряжал арбалет, Лева успел выстрелить дважды. Наконец я зарядил свой арбалет и взял в прицел новую цель. Знаменосец с красным флагом. Он мне не понравился, и я выстрелил в него. Но промазал и, пока перезаряжался, тот отошёл дальше.

Лестницы уже поднимали к стенам. И по ним карабкались воины с саблями. Семён и его лучники осыпали их стрелами, но сдержать всех не могли. Их было очень много.

Первый татарин перевалился через стену метрах в десяти от меня. Широкоплечий детина с топором. За ним полез второй, третий.

Я бросил арбалет, схватил копьё.

— Лёва, я