— Буэээ…

* * *

Осада на этом не закончилась. Татары сновали по домам, которые находились за крепостью. Они искали, чем поживиться. И некоторым везло найти припасы селян.

— Ох, Боже, как же я зиму переживу теперь, — зарыдал здоровый мужик. Вроде бы он работал на мельнице.

— Говорили же тебе, лучше прячь… — ответил ему кто-то.

Но везунчиков среди татар было немного. Допустим, мы с Григорием что-то привезли в крепость, но большую часть припасов увезли в лес и хорошенько спрятали. Очень повезло, что потом прошёл снег и замёл наши следы.

Но на будущее я решил, что нужно позаботиться о нормальном укрытии и следующим летом построить в лесу схрон.

Разграбление шло до самого вечера. При этом они громко ругались, проклиная нас. На соседнем участке был воин, который понимал татарский язык. Он переводил обрывки фраз, который доносились до нас.

Суть их сводилась, к следующему.

Видите ли злые русские не дают честным татарам нормально пограбить себя. Честно я офигевал. Прям ребята-татары со стопроцентной, можно сказать, железной логикой!

Чуть позже ко мне подошёл воин, и передал, что меня ищет боярыня Любава. И как оказалось, она хотела просить помочь раненным.

— Боярыня, в прошлый раз моё умение создало для меня большие проблемы.

— Не волнуйся, — сказала Любава. — Я приказала завести воинов в наш терем. Сами воины и холопы, что будут тебе помогать, ничего не расскажут.

Немного подумав, я кивнул. И я прекрасно понял, что ни Любава, ни Ратибор, вероятнее всего не поверили в мою сказку о явлении мне Николая Чудотворца. И сейчас что-то для себя решили проверить.

Я вошёл в терем, где столкнулся с Ратибором.

— А, пришёл, — позволил он мне пройти. — Слышал, первую кровь пролил. Поздравляю.

— Эмм, спасибо, — ответил я. — Только тот уже вторым был. Первого я убил, когда тот ещё не добрался до стен.

— Да? — улыбнулся он. — Что ж. Зная тебя, верю, что было так, как ты говоришь. — Он сделал паузу. — Митрий, спрошу прямо, им, — показал он комнату, в которой, как я понимал, находились раненые, — помочь можешь? Если да, то, прежде чем им помогать, заставлю на иконе поклясться, чтоб никому ни слова. Уговор?

— Да, — ответил я.

Я управился очень быстро. Эти трое, что были у барина, оказались счастливчиками. Ни у кого не было серьёзный травм. Даже у того, что наконечник выглядывал с другой стороны плеча, не задел ничего важного. В итоге я промыл раны солевым раствором. Даже описывать не буду, как при этом мужики кричали, но без этого было нельзя. Грязь, фрагменты одежды, нужно было всё это убрать.

Будто боярская семья готовилась к тому, что я буду помогать, принесла мне клубок шёлковых ниток и тонкие иглы. И увидев моё удивление, Любава только улыбнулась и пожала плечами, как бы говоря: «А ты как хотел?»

Сквозную рану в плече я не стал полностью сшивать. Как бы хорошо я не промыл, но если появится гной, то ему надо оставить место для выхода. Надо было ставить дренаж, но у меня не было материала для этого.

— Утром и вечером менять повязки, ивовым отваром протирать раны и абсолютный покой. Пока рана не покроется корочкой, и та не отпадёт. А с тобой, — обратился я к воину с раной в плече, — мне придётся помучиться. Каждый день я должен осматривать тебя. Понял? — Он кивнул. — Как закончится осада, покажешь, где живёшь. По первости сам буду приходить, а потом уже ты ко мне.

— Спасибо тебе, Митрий Григориевич, — поклонился он. — Век не забуду.

Я вышел из комнаты, и холопка тут же сообщила, что меня ждёт Любава. Боярыня сидела в своей комнате, и что-то зашивала, сидя на большой кровати. В этот момент я позавидовал ей. Постельное белье, нормальные пуховые подушки, и даже виднелся матрас, наверняка очень мягкий.

— Как всё прошло? — серьёзно спросила меня Любава.

— Должны выжить, — ответил я. — Главное повязки менять. У того, что стрела в плече застряла, дольше будет заживать. Только он вызывает опасения.

Она кивнула, и несколько секунд смотрела мне в глаза.

— Твои умения редки. И я не хочу тобой рисковать. Поэтому собираюсь просить мужа не подвергать твою жизнь опасности. — Она прищурилась. — Что скажешь?

— Воля, конечно, твоя барыня, но я бы хотел, чтобы всё оставалось, как есть.

— Почему?

— Потому что чувствую, что так надо. А Он, — показал я наверх, — не даст мне сгинуть в бою.

— Также, как и с волками? Тогда ты чуть не погиб.

— Вот именно, что чуть. Но я выжил. Разве это не доказывает, что Бог помогает мне.

Любава встала, и подошла ко мне.

— Кто ты, Митрий? — она сделала паузу. — Ты многих обманул, но не меня. Я вижу в тебе недюжий ум. И, — наклонилась она так, что между нашими лица оставалось всего несколько сантиметров, — знания, о которых в этой глуши никто не ведает.

Я молчал, и тогда Любава вернулась к себе на кровать.

— Мой дом сгорел в огне семь лет назад. Османы захватили Константинополь (в 1453 году). Но и мне повезло, что двадцать лет назад отец выдал меня замуж за Ратибора. Тогда он был дружен с великим Московским князем. Нам повезло полюбить… кхм… что-то я заговорилась. Так вот, Византийская империя, в ней хранились знания о великих людских свершениях. И хоть я женщина, меня обучали мудрые учителя. И медицина была не на последнем месте. Но то, что ты сделал с Глебом… Даже там о таком никогда не слышали.

— Может, тебе, боярыня, об этом просто не рассказывали?

— Может, и так, — не стала спорить она. — Вот только вопрос, откуда такие знания взялись у мальчика, который до восьми лет прожил в Москве, и почти носа не выказывал со двора. А когда перебрался с отцом и братом сюда, то вообще своё общение сузил только до отца и парней, что тебя били?

— Не иначе чудо. — опустил я глаза в пол.

— Мит-рий! — строго сказала она. Я уже ожидал, что этот допрос продолжится, но вместо этого услышал тяжелый вздох. — Ладно. Я не могу от тебя требовать правды. Просто пойми. Весь этот разговор я затеяла, чтобы понять, как тебе помочь и в случае чего защитить. Я успела многое повидать, и опыта под названием жизнь у меня хватает. — Она снова подошла ко мне. — Ты можешь довериться мне. — Я стоял и молчал. — У тебя есть, что мне сказать?

— Прости, барыня, но…

— Остановись, — сделала она жест рукой. — Ты вправе не отвечать мне. Но ложь я не потерплю.