— И они ничего не смогут сделать?

— Если идти вперед, результат может быть только один. Единственный шанс — бросить поврежденные корабли и уходить теми, кто еще может поддерживать нормальную скорость. Однако вряд ли Вашингтон даст на такое добро.

На следующую ночь контр-адмирал Эванс пытался поставить противоминные сети, а также расставить патрули на спасательных шлюпках. Чтобы те подобно «Гальвестоуну» могли подсветить идущие в атаку миноносцы. Вот только у японцев уже был опыт подобной ночной охоты в Порт-Артуре.

На торпеды ставили ножи для рассечения сетей, запускали их в несколько волн, выбирая незащищенные направления, ну и работали на пределе дальности, когда от сидящих у самой воды наблюдателей на лодках не было совершенно никакой пользы. Тем не менее, удача снова была на стороне контр-адмирала Эванса. Его корабли получили всего одно небольшое повреждение, и скорость эскадры после ночных ремонтных работ даже подросла на пол-узла.

Вот только американцы не учли, что Того вряд ли будет полагаться исключительно на свой собственный опыт. На выходе из бухты головной броненосец «Огайо» налетел на минную постановку и почти сразу с головой зарылся в воду.

— Остался только «Миссури», — подвел итог Ферзен.

Американцы даже так еще превосходили их флот по количеству пушек. Четыре 12-дюймовых на последнем броненосце, по столько же 8-дюймовых на броненосных крейсерах. Но теперь уже всем было понятно, что продержится это преимущество только до следующей ночи. День, два, максимум неделя, и все будет кончено.

* * *

Сегодня пришло сообщение от адмирала Того.

Старый японец докладывал об уничтожении американского флота и извинялся за то, что часть кораблей все-таки смогли скрыться. Офицер, заступивший на пост командира эскадры после гибели контр-адмирала Эванса, принял очень непростое решение. Он довел поврежденные крейсера до ближайшего порта якобы нейтрального, но полностью подчиненного САСШ Эквадора, оставил их там интернироваться, а все остальные корабли повел на полной скорости обратно на юг.

Навязать им бой после такого было просто невозможно. Крейсер «Изумруд» отправился проследить за тем, что американская эскадра покинет Тихий океан, а остальные корабли повернули обратно к Сан-Франциско. План Хэйхатиро Того сработал, он отбил для нас океан и, главное, показал, что будет ждать любой флот, с какими бы пушками он к нам ни приплыл.

— В срочный вечерний выпуск, — я подвинул доклад Огинскому и потер виски.

С одной стороны, эта победа очень много нам давала. С другой, она ставила Вашингтон, Рузвельта и его союзников в такую позицию, что у них просто не оставалось выбора, кроме как снова активизировать боевые действия на земле. Эх, а мне так нравилось, когда они выжидали, почему-то считая, что время играет исключительно им на руку.

Мы ведь пока только начали операцию по Новому Орлеану. Очень много времени пришлось потратить на подготовку… Часть понтонов подвезли, часть сделали на месте, долго собирали их, стараясь не попадаться на глаза возможным наблюдателям, но в итоге сам рывок получился молниеносным. Причем Буденный еще и дополнил мою идею. Мы действительно перебросили броневики в тыл к американцам, но даже не стали пытаться штурмовать их позиции. Учитывая рельеф рядом с Миссисипи, что спереди, что сзади — там нигде было просто не подобраться.

А вот в сам город мы вошли легко. Вошли, начали занимать ключевые точки, и привычный сценарий дал сбой. Во-первых, здесь уже оказалось достаточно солдат, кто с нами сражался и кто был достаточно озлоблен, чтобы продолжать бой, несмотря ни на что. Во-вторых, местные просеверные американцы оказались в слишком больших контрах с остальным населением. Стоило нам появиться, как в городе началась резня, и о каких-либо переговорах пришлось забыть.

— Что на местах?

— Продолжаем брать под контроль нижний город. К среднему вышли пока только в районе французского квартала. Люди просто не хотят никого слушать, и с трудом удается обходиться без крови, — Огинский поморщился.

Я тоже: нижний город — это ведь фактически наши союзники, а уже там нам пришлось замедлиться до улицы в час. Проблема! Если затянем со штурмом, если дадим американцам опомниться и собраться, то в итоге этот прорыв может превратиться в наше собственное окружение.

— Новости от Брюммера?

— Пока тихо. Море волнуется, туман… По словам Чернова, это нормально, что мы не можем до них достучаться.

— Может быть, остановиться? — осторожно предложил Людендорф.

Я только вздохнул. Вообще, на этого немца у меня были большие планы, но… Кажется, он еще очень сильно не дорос до того офицера, которым должен был стать в моей истории в 1914 году. И то, что он перестраховщик, еще ладно. А вот то, что он часто смотрит на ситуацию тактически, а не стратегически — вот проблема.

Ну какая остановка! Только пока мы идем вперед, мы можем навязывать свою волю и контролировать ситуацию. Пока броневики Буденного занимают улицы нижнего и среднего города, пока они пробиваются к верхнему, тысячи людей готовы слушать наших офицеров. Не будет этого, и из спасителей и героев мы моментально превратимся в еще одну жертву!

А уж о том, что германцы проявят инициативу и станут ядром для местных иммигрантов, и вовсе пришлось забыть. Не хватало Людендорфу огня.

— А если мои люди сядут на пароходы и поднимутся по Миссисипи? Серьезные укрепления мы не возьмем, но хотя бы у мостов высадимся и не дадим их разрушить, — немецкому полковнику пришла в голову новая идея.

И вот эта уже была ничего. Я как раз не мог оторвать ни роты от основных сил для чего-то подобного. И прусские войска вполне могли бы нас выручить. Вот только потянут ли? Подумав, я усилил их снайперами и минометными командами — вот теперь точно должны справиться. Еще один офицер покинул штаб, и я фактически остался один.

Ждать новостей хоть по одному направлению.

* * *

Карл Брюммер немного завидовал Арсению. Лосьев выделялся и во время учебы, и с генералом быстрее всех нашел общий язык. За глаза его называли вторым Мелеховым, а то и Куропаткиным и пророчили великую карьеру. Впрочем, у самого Брюммера был и другой пример. Генерал Шереметев: тот тоже часто оставался в тени взявшего на себя большую часть работы Мелехова, но все равно проявил себя. А потом и вовсе получил самостоятельное назначение, причем на самую важную западную границу.

И вот у Брюммера появился свой шанс. Не как у штабиста, не как у артиллериста, а как у полноценного офицера, который должен будет решить исход боя. Они вышли из порта Хьюстона еще сутки назад, потом получили сигнал, что фронт прорван, и