— Назад! Нужно предупредить генерала! Русские идут! Русские броневики!

— Но… как? — голос кого-то из солдат дал петуха.

— Тут же не пройти!

— Точно не провести машины!

— Они построили мост через реку, а наши предатели… сделали им еще и дорогу через болото! Так что все будет: и русские, и их броневики! — Элвин зло выругался. — Ходу! Быстрее!

На обратном пути у него был соблазн расстрелять колонну мексиканцев, что тащили в болота еще деревья для помощи врагу. Но те словно и сами поняли, что их может ждать, побросали телеги и спрятались в лесу. Увы, времени гоняться за ними не было.

— Чардж! Чардж! Чардж! — кричал Элвин, словно в бою, и с трудом сдерживался, чтобы не перейти на бег.

Но нельзя. Если они выдохнутся, то в итоге потеряют лишнее время на остановку. Просто быстрым шагом можно успеть гораздо больше. И он обязан был успеть, чтобы Америка снова не проиграла. Только не опять!

Самый ужасный конец октября, что только мог бы случиться!

* * *

Капитан крейсера «Гальвестоун» Уолтер Страттор Андерсон довел свой корабль и команду до Талары, небольшой бухты на севере Перу. Он смог обмануть патрули русских и японцев, обошел Мексику, где его бы непременно выдали, сумел не заблудиться в море, потерял всего двенадцать человек больными… Наверно, когда-нибудь про это можно будет написать картину, сложить песню или даже сочинить красивую историю, добавив ждущую его дома прекрасную даму…

Уолтер усмехнулся последней мысли — увы, его дома ждала совсем не красота. Впрочем, девушка из хорошей семьи — это счастье с любой внешностью.

— Капитан, смотрите! Там, в море… — коммандер Каттлер скатился откуда-то сверху и сунул Уолтеру в руки подзорную трубу.

Тот, расслабленный после недавних мыслей, принял ее даже с некоторой ленцой, от которой через мгновение не осталось и следа.

— Это же русские миноносцы!

— Японские!

— Неважно! — Уолтер пытался понять, что же делать дальше. — Их там четыре штуки…

— Пять.

— И даже так это только то, что мы видим! Значит, их больше! Но если бы это была охота за нами, то никто бы не послал миноносцы. Скорее пару крейсеров, это было бы проще, дешевле, разумнее.

А вот против кого могли оказаться хороши именно миноносцы, так это…

— Значит, где-то здесь эскадра контр-адмирала Эванса! — тоже все понял Каттлер. — Мы же и сами шли им навстречу!

Коммандер занервничал даже сильнее, чем раньше, и это он еще до конца не осознал все глубину бури, в самый центр которой они попали. Сам-то капитан, уже примерно разобравшись в русско-японской тактике, отдавал себе отчет. Пускать миноносцы вдоль берега никто не будет. Небольшой патруль — возможно. Но сразу большая группа да на таком расстоянии от Сан-Франциско могла бы оказаться только в одном случае — их вывели на цель. И к берегу бы они подошли тоже только рядом с ней.

— Враг хочет в темноте атаковать эскадру Дикого Боба торпедами, — озвучил страшный приговор Уолтер.

Страшный, потому что даже у броненосцев в такой ситуации будет не так много шансов. Вон, тех же русских в 1904-м самих так подловили. Японцы обошли их малые корабли, а потом ударили сразу серией торпед по стоящим на рейде Порт-Артура кораблям. При свете дня или на ходу такая атака никому бы не навредила. Миноносцы бы просто не подпустили бы достаточно близко, а даже если бы каким-то чудом они подобрались, то… На ходу попасть торпедами совсем не так просто. А вот стоячие корабли, да в темноте дикой бухты, когда враг может быть где угодно — это просто мишени.

— А они даже не знают, что русские близко, — Каттлер осознал еще одну опасность.

Ну кто мог предположить, что Того окажется настолько безумен, что постарается поймать американский флот так далеко от собственных баз? И что у него получится!

— Они нас не видели? — уточнил Уолтер, понимая, что у них не так много выбора.

— Пока нет. Мы же в бухте, и машины не работают.

— Развести пары, — Уолтер на мгновение прикрыл глаза.

К счастью, Каттлер и остальные офицеры поняли его без слов, потому что говорить сейчас совершенно не хотелось. Машины смогли раскрутить винты где-то через пятнадцать минут. «Гальвестоун» вырвался в открытое море и сразу же разрядил свои пушки. Риск привлечь к себе внимание, но в то же время единственный шанс, что они смогут предупредить Дикого Боба о грядущей опасности.

— Что по радио? — на всякий случай уточнил Уолтер.

— Все частоты забиты…

Как и следовало ожидать. Если на атлантическую эскадру через англичан передали новые приемники, то вот им их доставить было уже некому.

— Продолжайте передавать, — сжал зубы Уолтер.

Они все быстрее разгонялись вдоль берега на юг, в сторону возможной стоянки американской эскадры. А небо над головой все быстрее окрашивалось сначала в серые, а потом и в черные тона. Скоро все цвета потускнели: и море, и суша — все начало сливаться в одну линию.

И в этот момент Уолтер разглядел впереди отблески света. Десять минут напряженной тишины, и стало понятно, что впереди действительно стоянка флота. Множество огромных силуэтов и яркие фонари, чьи лучи так и бегали по морю туда-сюда.

— Они все-таки услышали наши выстрелы! Они наготове! — коммандер Каттлер от избытка чувств врезал кулаком по обшивке.

А вот сам Уолтер смотрел на эти огни, которые должны были помочь заметить врага издалека, и не мог избавиться от мысли, что они не помогают, а наоборот, подсвечивают самих защитников. И опять же, у русских в Порт-Артуре было так же! Вот только тех хотя бы прикрывала береговая артиллерия и минные постановки, а здесь… У 18 миноносцев Того будет вся ширина океана, чтобы зайти совершенно с любой стороны.

— Использовать сочетание большого и малых калибров. Большой — тире, малые — точка! Передавайте слова «миноносцы» и «восемнадцать»! — Уолтеру пришла в голову еще одна идея.

Шансы, что их поймут, опять же невелики, но «Гальвестоун» продолжал лететь вперед. Еще полчаса, и они обязательно разрушат все планы русских и японцев.

— На горизонте что-то мелькнуло! — Каттлер, во все глаза вглядывающийся в океан, растерянно потер лоб.

И действительно, если враг уже пошел запускать мины — поздно предупреждать. Тут бы самим не попасть под удар… Капитан Уолтер Страттор Андерсон задрал голову к небу и помолился. В мыслях пролетели счастливые детские годы, рассказы отца, объятья матери, потом первая любовь, первый выход в море. Каким же счастливым он был