Николаевск-на-Амуре встретил нас не как красивый портовый город, а как рабочий организм: набережные тесно прижавшиеся к воде, сваи под домами, узкие улочки между складами и лавками, где пахнет рыбой, солью и дымом костров, а за горизонтом то и дело тянется сероватый туман от рек и корабельной смолы; воздух тяжелый, влажный, и если прислушаться, можно услышать лязг цепей, стук молотков по дереву и возню причалов, где люди таскают верёвки, красят что-то и чинят старые лодки, потому что тут всё живёт и дышит портом. Портовый спуск с пирсов выглядел как дышащий ларец: лавки и склады, где пахнет древесиной, смолой и солью, а в воде плавают небольшие лодки, словно черепахи, рассекая мутную воду. Вдали виднеются два парохода и один барк с парусами, возле причалов гудят корабельные канаты, а на краю бухты висят направляющие фонари, мерцавшие янтарём. Вокруг стоят дома — обычные для деревень деревянные избушки, только на сваях.

Устье Амура, которое мы увидели сразу, лежало перед нами как широкая дорога, где вода шумно набегала на берег. У причала, возле склада с мешками риса и сундуков с пряностями, мы нашли маленькую лоцманскую избу — шаткую, но надёжную, пахнущую песком и мокрой солью. Бывалый лоцман усмехался, когда мы вошли. Он оказался опытным человеком — кудрявый, с суровым взглядом, в простой и удобной одежде, с кожаной тубой на поясе и картой Амура, которую держал словно чемодан сокровищ; он представился Михаилом, коротко и прямо, без лишних учтивостей, и, не теряя времени, начал рассказывать, как идти по устью Амура до Аргуни, где подводные камни и донные залежи, где течение быстрее, где вода слабее, и где лучше держать курс в ночное время, если ветер переменчив. Мы были спокойны, хотя знали, что задача стоит не простая: найти надёжного проводника. Лоцман же хотел лишь узнать о нас получше, сколько людей в экипаже, какую скорость мы можем держать, ведь движение в море и против течения на реке это две большие разницы. После нашего обстоятельного рассказа по всем его вопросам мы договорились: он будет нашим проводником по Амуру и по местным отмелям, в пути он возьмёт на себя руководство в сложных местах, где течение сильнее и малейшая ошибка может стоить серьезной задержки, если не конца путешествия вообще.

Определили цену, которая нас полностью устроила и торговаться мы не стали. Я решил, что по возможности мы попробуем дойти на джонке до самой Прилукской. На этот вариант у лоцмана были сомнения, но категоричного отказа тот не дал. А дальше, отпустим Вонга с командой и Михаилом Стольным. Решил, что какой-то большой выгоды от наличия в Прилукской такого судна я не получу, и вполне можно просто подарить эту немало с нами пережившую джонку капитану. За время долгого пути мы прикипели к друг другу, и предложи тому отправиться со мной в Петербург, думаю он без раздумий согласится. Но если у него будет своя джонка, то он гарантировано на долгое время станет самым счастливым человеком в поднебесной, и мысли об этом грели мне душу особенно.

Мы договорились с Михаилом на том, что по мере приближения к изгибам Амура мы будем идти по его указаниям, держась ближе к правому берегу, обходя мель и переправы, а ночами — исключительно используя свет маяков и лоции, чтобы не сбиться с курса. Стольный прошёл по палубе, осмотрел крепления и узлы джонки, покачал головой и кивнул: наш корабль выдержит длинный путь, если мы не будем с ним спорить и пререкаться. Вообще после первого общения он показался серьезным человеком, привыкшим держать ответ за результат.

Мы коротко обменялись мыслями, и он стал прокладывать план перехода, рассказывая, что ниже по Аргуни риски особенно велики — там течение меняется с приливами и отливами, и если мы повернем не туда, то легко попадём в тихую узкую протоку, из которой выбраться будет сложнее, чем кажется. Мы кивнули и стали подводить детали: кто будет держать вахты ночью, как будем координировать движение джонки в узких местах, какие сигналы используем для связи и где ставим якорь на ночёвку, если потребуется. В Николаевске-на-Амуре мы начинаем новый путь, который, уже скоро,надеюсь, закончится в нашей родной Прилукской, по которой мы все очень соскучились

Но не обошлось и в первом русском городе без ложки дегтя. Чиновник, которого мы, как прибывшие из-за границы были вынуждены навестить принял нас в канцелярии. Он проверял документы у всех новоприбывших, и именно к нему нас проводил городовой, после того как мы закончили основные дела со Стольным.

Грузный мужчина, в засаленном мундире сидел за широким столом, закопавшись в бумагах. Подняв на нас маленькие крысиные глазки, первым делом он прошелся взглядом по вьетнамской красотке Май. У той в целом с документами было все нормально, если конечно этот канцелярист не решит прокопаться к какой мелочи. А вот Санька у нас вовсе без документов, да и мы штампы о пересечении границы не ставили. Лишь позже я понял, что надо было представляться всем французами, документы, полученные еще в Ханое вполне себе настоящие, и здесь за тридевять земель в них никто по факту и разобраться не смог бы. Но сейчас было уже поздно и по тому, как забегали глазки у чиновника, я понял все и сразу. В общем торг с ним занял почти полчаса, он упорно набивал цену, в случае нашего отказа, угрожая посадить под арест всех кроме Май до выяснения деталей наших приключений. Короче сошлись на 150 рублях серебром, сумасшедшие деньги для такой дыры, и по тому, как он брал в руки их было видно, что такой куш ему перепадает очень редко, если вообще хоть раз на его практике имел место быть. У команды слава богу с документами тоже было более или менее нормально поэтому Вонг со товарищи пошел к нам прицепным вагоном, так сказать в довесок. А Петр Семенов получил справку от чиновника, что-то на вроде временного паспорта, который сможет восстановить, уже прибыв на место постоянного жительства.

Отправляться в путь мы решили с первыми лучами солнца. И когда они окрасили воды Амура в нежно-розовые тона, наша джонка выдвинулась из Николаевска. Капитан Вонг проверял снаряжение и отдавал распоряжения. Никита с Лёхой помогали матросам с парусами. Джонка медленно продвигалась против течения, первые несколько километров дались нам особенно не легко, все шло к тому, что путь будет долгим. Здесь против течения скорость