— Шайбу в ворота команды гостей с передачи Владимира Ковина, номер 10, забросил Иван Тафгаев, номер 30-ый, — объявил диктор по стадиону. — Счёт 7:8, впереди команда «Крылья Советов» Москва.

— Не хоккей, а перестрелка Пушкин — Дантес, твою мать, — высказался один из болельщиков.

— В каком смысле? — поинтересовалась Карина.

— А в том смысле, девонька, что в защите лучше надо играть, — проворчал этот 40-летний мужчина в заячьей шапке и пальто. — И на воротах сегодня не вратари, а решето. Никаких нервов смотреть такой матч не хватит. Восемь пропустили, семь забросили, а ещё играть и играть.

— Вот-вот, и если бы не тройка Ковин — Тафгаев — Скворцов, то летели бы мы сейчас как фанера над Парижем, — заявил другой любитель хоккея, примерно лет 30-и. — Тафгай уже четыре положил, Скворец — две и Кова — одну.

— Дааа, неплохо Иван на лесоповале наловчился с клюшкой управляться, — вдруг ляпнул какой-то молодой парень.

— На каком лесоповале? — удивилась Карина.

— А на таком, девонька, где древесину заготавливает для нужд советской промышленности, — ответил 40-летний мужчина. — Отсидел наш Тафгай примерно год где-то на Урале.

— Как отсидел? — опешила Лида.

— Как все честные люди, — захохотал 30-летний мужик. — От тюрьмы и от сумы не зарекайся. Иван — это наш хоккейный Эдик Стрельцов. Поверьте мне, его ещё в сборную СССР вызовут.

— А кто такой Стрельцов? — спросила Карина.

— Этот, как его, артист балета! — громко загоготал молодой парень, развеселив двух остальных болельщиков.

— Ну ты, подруга, и даешь, это же знаменитый футболист из «Спартака», — прошептала Лида. — Про него ещё в газетах писали.

— Я такие газеты не читаю, — недовольно буркнула Карина.

Но в этот самый момент все зрители на трибунах разом привстали, ибо игроки московской команды прорвались к воротам «Торпедо», устроили на пятачке кучу малу и запихали девятую шайбу в сетку ворот горьковской ледовой дружины. И над стадионом вновь зазвучал грубый мужской мат.

— Мужики, давайте по чуть-чуть, — проворчал 40-летний мужчина и, вытащив из внутреннего кармана маленькую бутылочку водки, предложил её своим товарищам. — А то никаких нервов не хватит на это смотреть.

«Вот значит, что такое хоккей: на льду — бьют, а на трибунах — пьют, — усмехнулась про себя Карина. — А Иван прямо очень хорош. Жаль только, что он — хам и невоспитанный грубиян».

* * *

За три минуты до конца 2-го периода, если быть честным, то я уже сбился со счёта, сколько сегодня забросил, а сколько отдал. Шайбы в наши ворота и ворота гостей влетали, словно из рога изобилия. Первые 20 минут мы проиграли со счётом — 3:5, но сразу после перерыва Саша Скворцов отдал мне отличную передачу, и я счёт сократил до 4:5. Однако потом гости вновь взвинтили темп и Сергей Капустин, Александр Сапёлкин и Геннадий Маслов довели счёт до разгромного — 4:8. И я уже грешным делом решил, что пора сливать воду и сушить вёсла, как наши юные звёздочки Ковин и Скворцов на двоих соорудили две ответные шайбы — 6:8. А ещё через минуту я подставил клюшку под прострел Володи Ковина и довёл разницу в счёте до минимума — 7:8. После чего народ на трибунах почти полминуты праздновал этот успех. И многие любители спорта стали требовать: «Дожимай „Крылья“! Дожимай Москву!».

К сожалению, на этом хоккейные приключения не закончились. Москвичи Капустин и Гостюжев быстро огорчили нашего голкипера Геннадия Шутова ещё два раза, доведя разницу до трёх шайб — 7:10. И снова команду вперёд повела наша талантливая молодёжь. Сначала Скворцов после моей передачи бросил в касание и сделал счёт — 8:10, а потом мой пас на левый борт реализовал Ковин — 9:10. Это всё мы сделали за одну смену. А ещё через полторы минуты, когда я выкатывался один на один, меня грубо сбили, сунув клюшку между ног. И судья из Челябинска Домбровский назначил законный в такой ситуации буллит.

— Давай, Тафгай! Давааай! — орали горьковчане с трибун, пока я на своей половине поля мысленно настраивался на этот хоккейный штрафной.

«Если сравняю, то хрен мы отдадим этот матч», — загадал я про себя, когда Домбровский, дунув в свисток, дал команду на пробитие броска. Кстати, к тому моменту на последнем рубеже «Крыльев» вместо Александра Сидельникова появился 19-летний Владимир Мышкин. Тот самый голкипер, который на долгие годы станет сменщиком Владислава Третьяка в сборной команде СССР.

«Хороший и надёжный вратарь, — подумал я и медленно покатил с шайбой с центра поля. — Всё есть у Мышкина — отменная реакция, чтение игры и выбор позиции. Только роста и габаритов Владимиру Семёновичу всегда не хватало». Поэтому сблизившись с голкипером гостей, я качнул корпусом влево и тут же ушёл вправо. А когда Мышкин покатился следом, то ему в противоход я подкинул шайбу неудобной стороной крюка вверх. И она, навесом перелетев невысокого стража ворот, опустилась в сетку.

— Гоооол! — взревел переполненный стадион Автозавода.

«10:10, играем дальше», — облегчённо вздохнул я и поднял правую руку, с зажатой в ней клюшкой, вверх.

* * *

Во время второго 15-минутного перерыва мне хотелось рвать и метать. И я бы непременно что-нибудь расколотил, если бы у меня на это остались моральные или физические силы. Только мы сравняли счёт 10:10, как перед самым свистком, за какие-то 30 секунд, москвичи Геннадий Маслов и Сергей Котов вывели «Крылья» вперёд — 10:12. Выходило, что ветеран Виктор Коноваленко, который выгреб из сетки 5 «банок», не так уж и плох, ибо наш второй вратарь Геннадий Шутов пропустил за вторые 20 минут целых 7 шайб. Но самое обидное заключалось в том, что команду тащила молодёжь, а сторожили при виде Капустина, Бодунова, Анисина и других «крылышек» словно бы теряли волю к достойному сопротивлению и жались к воротам.

— Ничего-ничего, две шайбы по такой игре — это не приговор, — произнёс старший тренер Валерий Шилов, глядя на наши усталые лица. — Нужно внимательней действовать в защите и ещё поднажать в атаке. Парни, на вас сейчас смотрят ваши близкие, родные, друзья и земляки. Нужно всё отдать для положительного результата.

Шилов обвёл нас своим взглядом и направился в тренерскую комнату.

— И это всё? — спросил я, застав