— Что, дуэль не состоялась? — рассмеялся де Порто.

— Угу. Дядька помер через несколько часов. А она ему только платок подарила, никто даже не заметил ничего.

— У тебя опасные друзья, Шарль, — не без уважения произнёс Арман. Я кивнул.

— Она больше не работает на того французика. Она работает на меня, Мордаунт, и очень за тебя беспокоится. Ты сможешь идти сам?

Мальчишка сделал несколько неуверенных шагов. Потом кивнул.

— Буду прыгать, но смогу.

— Личная печать О'Нила, — сказал я. Тогда Мордаунт потряс своим мешком.

— Всё здесь, месье.

— Тогда сваливаем, — усмехнулся я. Всё же, мне не хватило безрассудства, чтобы помочь Мордауту спуститься по лестнице. Я боялся прикоснуться к нему также, как и к любому другому жителю Лилля. Парнишка доковылял сам.

Когда мы вышли из особняка, Миледи сразу же слезла с лошади и бросилась к мальчишке. Я преградил ей путь.

— Никаких прикосновений, пока тот доктор не разрешит, — холодно произнёс я. Миледи посмотрела сперва на меня, потом на Мордаунта. Тот лишь скорчил девушку рожу.

— Ладно, вы правы, Шарль, — устало произнесла девушка и забралась на лошадь.

Мы с мушкетёрами пару минут побродили по двору, и быстро соорудили простенькие волокуши. Привязали их между двумя лошадьми и усадили в них Мордаунта. Парнишка не возражал — с его раной это был самый лучший вариант.

Оружие оставалось заряженным весь обратный путь до ратуши. К счастью, никто больше не решился на нас напасть. Вновь вышедший навстречу Чумной Доктор осмотрел Мордаунта и отправил его на карантин. Затем он вынес на улице жаровню, раскалил угли и поставил на них небольшой котелок. Когда вода в котелке закипела, он высыпал туда содержимое мешка. Лишь после этого, таинственный человек отнёс драгоценности (среди которых была и печать Хьюго О'Нила) в здание.

Мы терпеливо ждали. Спустя полчаса, Чумной Доктор вышел к нам с письмом. А сам Хьюго вновь высунулся из окна.

— Смените форму и поезжайте в Дюнкерк! Вы должны найти капитана Мансфельда, передайте ему письмо и он переправит вас в Англию, — прокричал он.

— Спасибо, Хьюго! Как ваш братец? — не удержался я.

— В последний раз, когда я его видел, готовился плыть в Ирландию, — грустно произнёс Хьюго. — Каждый день мы с Клодой молимся, чтобы его там не прирезали.

Я кивнул. Мы попрощались коротко и быстро. Как иначе, учитывая то, что Чумный Доктор мрачной тенью следил за нами и не давал приближаться слишком близко к окнам ратуши. Мы покинули Лилль на закате, проведя в этом несчастном городе почти целый день. Ночевать никто не хотел.

Мы ехали при свете звёзд, и чем дальше отдалялись от чумного городка, тем легче было дышать. И тем радостнее нам всем было на сердце. Остановились мы только в трактире, уже утром следующего дня. Решили не задерживаться там, дали лошадям отдохнуть и перекусили. Поспали едва ли пару часов. Я убедил мушкетёров упаковать их форму в седельные сумки, переодевшись во что-то неброское.

Спустя ещё сутки, мы наконец-то прибыли в Дюнкерк. По счастью, уже никто не обращал на нас внимания. Испанцы, хозяйствующие в городе, чувствовали себя в полной безопасности. Агентам Конде здесь было взяться неоткуда. Мы позволили себе целый день в таверне, даже выпили с Анной бару кружек вина. И на рассвете уже показывали письмо странного вида мужчине, с пышными русыми (почти соломенного цвета) усами и дурацкой шапочке. Скорее рыбацкой, чем капитанской.

— Что ж, — задумчиво протянул мужчина, оказавшийся капитаном Мансфельдом и замолчал.

— Вы возьмёте нас за борт? — спросил я.

— Тут вот какое дело, — улыбнулся мужчина. — Хьюго пишет, вы люди надёжные. Верно?

— Надёжнее некуда, — ответил я.

— Значит, не побоитесь выйти из порта под испанским флагом, а по морю идти уже под другим?

— Под каким другим? — не понял я. Английским что-ли?

Капитан Мансфельд только рассмеялся в свои соломенные усы.

— Под чёрным, сынок. Под чёрным.

Глава 12

Какое-то время мы ещё провели в сборах. Конечно же, морское путешествие дело нелёгкое и нам пришлось позаботиться не столько о припасах, сколько об тёплой одежде и плащах. Затем уже мы отправились ещё раз обговорить всё с капитаном Мансфельдом.

Он выходил из испанского порта под испанским же флагом и судно свое ловко маскировал под торговое. Однако почти все в порту Дюнкерка знали, что на самом деле капитан Мансфельд является вполне себе честным голландским капером. Или приватиром, как сами себя называли те голландцы, что топили испанские суда. Честное слово, я так не понял, есть ли между этими понятиями, разница. Я всегда был человеком предельно далёким от моря.

В любом случае, корабль Мансфельда покинул порт Дюнкерка на рассвете следующего дня. У Миледи началась морская болезнь фактически сразу же. С одной стороны, это было даже хорошо, был повод спрятать её в каюте и не показывать лишний раз матросам и другим подозрительным личностям. Да и мне, в общем-то, было спокойнее проводить время с ней, ухаживать и всячески поддерживать несчастную девушку.

— Скажите, Шарль, — в первую ночь, обратилась Миледи. — Вам не противно?

— Что? — я погладил практически зелёную девушку по волосам. Очень хотелось ласково назвать её «моей кикиморой», но я боялся, что не смогу это адекватно перевести на французский.

— Я совсем расклеилась в этом проклятом море, — произнесла Анна де Бейл и без сил откинулась на подушку.

Я только посмеялся и снова погладил её по голове.

— Уверен, некоторая аристократическая бледность скоро снова войдёт в моду, — сказал я. Волны вновь поднялись, и бедная Анна де Бейл уже ничего не могла мне ответить.

Разумеется, все три мушкетёра большую часть времени проводили на палубе. Им, в отличие от меня, было интересно всё, что было связано с морским делом. Они донимали матросов, рассматривали капитана. Было бы, конечно, разумнее, если бы они рассматривали паруса и мачты, но нет, они буквально пялились на капитана и всячески обсуждали его внешность и привычки. Не знаю, кажется, было не слишком вежливо с их стороны, но Мансфельд абсолютно никак не переживал по этому поводу.

Первый день морского пути прошёл совершенно спокойно, мы шли как честное испанское торговое судно. Утром второго дня, мы заметили другое испанское судно. И флаг был тут же спущен. Вместо «Веселого Роджера» подняли английский флаг, чему я даже не слишком удивился.

Затем сняли какие-то, то ли набивки, то ли доски с бортов. Не могу быть точно уверенным, никогда не был морским волком, и всё в тот