В этот самый момент Гордеев с кистей направил шайбу в мою сторону. И хоть меня плотно опекал защитник условного соперника Юрий Фёдоров, я всё равно, уверенно шлёпнув по шайбе, скинул её налево Володе Ковину. Ковин же без лишних раздумий одним касанием переправил шайбу на правый борт Скворцову. И Саша Скворцов тоже одним касанием замкнул передачу своего товарища, направив шайбу низом в пустой угол. Поэтому страж ворот, Гена Шутов, распластался в этом правом углу с большим опозданием.

— Твою мать, — выругался капитан команды Лёша Мишин, когда шайба забилась в сетке.

— Как в кино разыграли, — удовлетворённо крякнул старший тренер Валерия Шилов. — На сегодня тренировка окончена. Все в душ. Иван, зайди в тренерскую, есть разговор, — обратился он ко мне.

«Неужели кто-то настучал про драку в ДК Сормово? — подумал я и нехотя покатил за старшим тренером в подтрибунный коридор. — А что я должен был делать? Стоять и смотреть, как Ковину и Скворцову ломают челюсть и рёбра? Мли я должен был бежать за милицией? Да они бы пришли к тому моменту, когда нашим нападающим нужна была уже помощь врачей. Я просто защищался и защищал ребят, которым в будущем предстоит сыграть за сборную СССР на Кубке Канады».

— Я вот что тут подумал, Иван, — сказал Шилов, когда мы вошли в его заваленную бумагами тренерскую коморку. — В общем, ты был прав.

— По поводу чего? — спросил я, почесав свой затылок. — По поводу мировой революции, что она ни к чему бы хорошему не привела?

— Нет, ха-ха. 38 лет для вратаря — это не возраст, — улыбнулся он. — Против «Крыльев» в рамке должен играть Коноваленко. Москвичи нам в последней игре накидали 8 шайб. Шутов поплыл, пропустил парочку совсем уж простых бросков. А у Котомкина опыта и мастерства ещё меньше. Саша Котомкин — это наше будущее.

— Если вас интересует моё мнение, — пробубнил я, — то я считаю, что Сергеича кидать в такую мясорубку рано. Пусть начнёт сезон матчем против «Трактора». Сегодня воскресенье, Челябинск приедет к нам в гости в пятницу. Этих дней вполне хватит, чтобы Виктора Сергеича привести в надлежащую спортивную форму.

— А я считаю, что Коноваленко к матчу готов, — Шилов моментально посуровел. — Он сегодня на льду показал неплохой класс. Пойми, Иван, нам очки нужны прямо сейчас. Мы уже в двух шагах от третьего места.

— Да наберём мы эти очки, — проворчал я. — Но если через два дня Лебедев, Анисин и Бодунов набросают Сергеичу полную авоську, подорвут ему уверенность в своих силах, то он вообще может не заиграть. Нельзя же так, человек год не играл, и сразу взять его и бросить на растерзание сильному сопернику!

— Старший тренер в команде — я, и за результат отвечаю тоже я, — прошипел Валерий Шилов. — Свободны, товарищ Тафгаев.

«Вы вроде грамотный специалист, книжки пишите, спортивные статьи, — прорычал я про себя, выйдя из кабинета, — а таких простых вещей, что ветерана после долгого простоя нужно постепенно подводить к серьёзным играм, не понимаете. Чует моё сердце — устроят нам „Крылья Советов“ самую настоящую хоккейную „Варфоломеевскую ночь“. И тогда прощай призовое место, гуд бай, сборная СССР».

* * *

Вечером в доме отдыха «Учитель» около нашего 4-го корпуса было шумно, весело, слышался детский гомон, и аппетитно пахло жареным мясом. Только моё настроение было напрочь испорчено разговором с Виктором Коноваленко. Он каким-то образом прознал, что я был против включения его в стартовый состав на матч против «Крыльев Советов». И с присущей ему прямотой, Сергеич в лицо сказал, что с этого момента я ему не друг.

— Да я же о тебе, дураке, пекусь, — отмахнулся я, когда мы уединились в моей комнате на втором этаже. — Попомни моё слово, что когда ты выгребешь из рамки 8 «банок», то Шилов первым заявит, что ты — уже не тот. Что затея с возвращением в большой спорт изначально попахивала авантюрой. И он об этом всегда говорил.

— Не боись, плакать не буду, — пророкотал Виктор Сергеевич. — Да я тебя с этого дня знать не желаю.

— Как скажешь, — пожал я плечами и снова пожалел, что не поехал доигрывать сезон в челябинский «Трактор».

После этой реплики Коноваленко криво усмехнулся и, выйдя из моей комнаты, со всего маха хлопнул дверью. Я же подумал, что в этом сезоне мог бы помочь «Трактору» забраться в турнирной таблице повыше, а на следующий год сам бы поехал на смотрины в московский «Спартак», которому суждено было стать чемпионом 1975 — 1976 годов. К тому же старший тренер красно-белой ледовой дружины, Николай Карпов, после недавнего матча в коридоре пожал мне руку и признался, что взял бы меня в команду даже больного и хромого, чтобы специально выпускать на вбрасывание.

«Погулял и будет», — прошипел я себе под нос и, стянув свитер и тёплые брюки, с книжкой о графе Монте-Кристо завалился на кровать. Есть шашлык и беззаботно улыбаться, как ни в чём не бывало, в данную секунду мне было просто противно. Существует такое расхожее мнение, что в юности люди обрастают друзьями и хорошими товарищами, а потом с годами они постепенно теряют и товарищей, и друзей. Толи портится характер человека, толи с годами сильно разнятся взгляды на жизнь и накапливаются взаимные обиды. И мир человека сужается до членов семьи и полезных деловых партнёров. Итак, мой друг, шаман Волков, погиб. Бывшие товарищи по сборной за год даже не удосужились черкануть и послать простенькую открытку. И последний лучший друг, Виктор Сергеевич Коноваленко, теперь считает меня предателем.

«А ведь я ещё не стар. Что же дальше-то будет?» — буркнул я про себя и открыл то место в книге, где Эдмон Дантес после нескольких лет пребывания в одиночной камере решает покончить с собой. На этих страницах я обычно засыпал, обозвав Дантеса слюнтяем. Вот и сейчас мои глаза закрылись. Но тут кто-то постучал в дверь и я, отбросив знаменитый роман Дюма, разрешил войти.

— А почему вы, Иван, не веселитесь вместе со всеми? — спросила, появившись в моей комнате, черноволосая и большеглазая Карина Игнатова, социолог из Ленинграда.

Кстати, Карина и её подруга Лида, приехав с Ковиным и Скворцовым на семейный праздник