Огинский упомянул, что он уже виделся с мэром, Брайаном Каллаганом-младшим. И этот человек одним фактом своего существования словно подтверждал тот застой, о котором они говорили раньше. Сын прошлого мэра, сам избиравшийся на пост главы Сан-Антонио четыре раза, он был уверен, что и его потомки не раз вернутся на это же место. Буденный не сомневался, что такой человек за гарантии сохранения статуса-кво согласится на многое — так и вышло. Они еще не успели перейти к штурму форта Хьюстона, когда по городу побежали мальчишки, раздавая срочно отпечатанный номер местной газеты.

Крики возвращали жизнь на затихшие было улицы.

— Ради спасения жизней! Сан-Антонио принимает условия Новой Конфедерации!

— Читайте условия выборов в новый городской совет!

— Полная амнистия для всех, кто опустит оружие!

— Все производства будут сохранены за их владельцами! Новая Конфедерация заберет себе только доли инвесторов из Нью-Йорка!

Буденный должен был признать, что звучало все это довольно разумно. Учитывая, что они взяли сам город почти без разрушений и без пролившейся крови, мягкие условия Макарова действительно выглядели неплохой альтернативой. Жаль только…

— Они же переметнутся назад, как только представится возможность, — вздохнул Семен.

— Это они так думают, — ответил засевший рядом Огинский. — Прикидывают, как смогут оправдаться, и… Именно поэтому генерал предлагает такие условия и такую сделку.

— Чтобы они могли сдать назад?

— Чтобы им было проще согласиться, а вот потом…

— Мы прижмем их к ногтю?

— Вовсе нет. Стоит нам разок соврать, и любые обещания дальше уже не будут работать. Нет, просто… Помнишь? Мы же растем быстрее. Больше возможностей, больше денег! Очень многие и очень быстро смогут построить себе новую жизнь в Конфедерации. То, что раньше казалось невозможным, и за что на самом деле можно будет сражаться. Сейчас наши сторонники — это парии и идеалисты, но уже через месяц единицы превратятся в десятки, а через год — в тысячи.

Огинский говорил и одновременно просматривал донесение от разведчиков, которые отслеживали артиллерийские позиции, спрятанные в каменных домах форта и окружающих его казарм. Стоит пропустить хоть одну, и это будет стоить им очень дорого… Жизни, техника, репутация. Идеально начавшийся штурм города и завершить хотелось так же гладко.

— Они там сдаваться не собрались? — на всякий случай уточнил Буденный.

После криков мальчишек, после того как начавшие выходить на улицу обычные люди стали словно бы молчаливой поддержкой для окруживших форт частей — Семен на самом деле начал рассматривать вариант, что обойдется без боя.

— Генерал уже отправил защитникам форта предложение отступить. Даже с сохранением оружия и знамен.

— Были парламентеры? — Семен попытался понять, как смог их пропустить.

— Была прямая телеграфная линия между мэрией и фортом. Ее было бы вполне достаточно, чтобы предварительно обсудить условия, которые потом в свою очередь можно было бы закрепить уже лично.

— Но они отказались, — понял Буденный. Слишком много «было» и «бы».

— Генералы Альфред Гайлс, Джесси Мэтлок Ли и Фредерик Грант, кстати, сын президента Улисса Гранта, сказали, что никогда не опустят оружие.

— Храбро.

— Но глупо.

— Но глупо, — согласился Буденный, а потом приказал открывать огонь.

* * *

Людендорф смотрел, как первые двенадцать машин с еще такими неопытными прусскими экипажами выползают на улицу перед американской крепостью. Пока они еще прятались за домами, но было понятно: еще немного, и вражеские пушки смогут открыть по ним огонь. А их ведь так и не успели нормально обучить. Да в принципе обучение еще не началось. Может быть, зря он так спешил догнать головные части отряда Макарова?

Да, попал в место, где творится история. Но платить за это будут обычные германцы.

— Ровно то, чего я ждал от русских! — а вот Кригер был доволен, что оказался прав, и это было слышно даже по радио, на выделенной для них командирской волне. — Поедем принимать за них американские снаряды?

К чести Вальтера, он не бежал даже от такого боя, и именно его машина сейчас ехала впереди строя.

— По данным разведки, у них тут в основном 3-дюймовые пушки, — Эрих проверил, что рядовые их точно не слышат, и немного успокоился. Только паники им сейчас не хватало. — Броня «Громобоев» должна выдержать.

— А катки — нет! Да по нам из каждого окна стрелять будут! Подобьют гусеницы, потом поджарят всех, кто попытается отсидеться, и подстрелят тех, кто рискнет побежать!

— Держим строй! Сразу поворачиваемся к врагу передней проекцией! — приданный им русский офицер на общей волне объяснял тактические детали. — Первый выстрел даем с ходу! Чтобы сбить врага и хоть немного скрыть себя за облаком пыли и дыма. Земляные улицы — это наши друзья, помните об этом. Второй раз начинайте наводиться уже после остановки, потому что машину в последний момент обязательно тряхнет, и вам все равно еще раз придется доводить ствол.

— Рассказывают курице, как ее будут правильно варить! — Кригер все не мог угомониться.

И в этот момент их оглушило. По ушам ударило плотным эхом выстрела из тяжелого орудия. Шесть дюймов минимум, скорее все восемь — сразу понял Людендорф. А потом прикинул примерное направление, и все сразу встало на свои места.

— Вокзал, — он сам не заметил, как сказал это в микрофон.

— Точно! — обрадовался на том конце Кригер. — Ха! Они, выходит, просто подтянули свои тяжелые пушки по железной дороге и теперь разносят этот форт издалека!

Снова громыхнуло, и половина верхнего этажа ближайшей казармы превратилась в обломки, и Эрих окончательно понял задумку Макарова и его офицеров. Они не собирались бросать солдат и даже броневики в лобовую атаку. Прорвали оборону, создали преимущество и вот теперь разыгрывают его, как хорошую партию в преферанс. Тяжелые калибры делают основную работу, а пехота и броневики просто следят, чтобы враг не смог выбраться.

— Это просто красиво! — где-то там впереди Кригер даже на время забыл обо всей своей ненависти к русским.

Потом была одна суматошная попытка прорыва, когда они на практике смогли отработать все советы русского офицера. Выехали, повернулись, проверили фланги — и вжарили. Американцы откатились, и обстрел продолжился. Всего за два дня все внешние укрепления оказались перемолоты в труху. Всего два дня! А из крупного отряда в укрепленном районе жилого города их враг превратился в кучу одиночек без шанса на победу.

— Мне их даже немного жалко, — сказал Кригер, когда они с Людендорфом встретились во время обеда.

— Кого? Американцев?