В итоге, когда они к вечеру добрались до Станислава, центра округа Станислав в коронной земле Королевства Галиция, то их просто еще не ждали. Возможно, правильнее было бы остановиться, но Шереметев, почувствовав странный азарт, приказал продолжать движение.

Они пересекли мосты через реку Быстрицу, и, прокатившись через еврейский квартал на окраине города и мимо остатков снесенных почти сто лет назад крепостных стен, заехали на главную городскую улицу. За спиной остались синагоги с медными куполами, сотни ошарашенных взглядов обычных прохожих и жандармов, которые так и не решились хоть что-то сказать или сделать. И только тут, когда перед броневиком Шереметева показалось огромное пятиэтажное здание гостиницы «Юнион», их наконец-то встретили.

— Спорим, что толстый — это военный. А длинный — чиновник, — тихо прошептала присоединившаяся к Шереметеву Вера.

Степан Сергеевич долго убеждал ту, что девушкам не место на броне, но некоторым что логика, что аргументы, что кол на голове теши. Ничего не работает. Пришлось смириться, но надо было признать, что вместе на самом деле было веселее.

— Может, наоборот? Толстый — чиновник, длинный — военный? — переспросил Шереметев.

— Нет, именно как я сказала. Это же Австро-Венгрия, тут все не как у людей, — Вера не собиралась уступать.

И угадала. Толстый вояка тут же принялся угрожать, чтобы они немедленно покинули доверенный ему город. Чиновник не пытался запугать, но лил слезы и умолял о том же самом. Высокие гости должны были приехать только через три дня, а до того времени русские не переломились бы переночевать в полях.

Шереметеву очень хотелось ответить, но чертова политика… Возможно, для умных людей хватит и того, что они уже показали. Солдаты Русской Императорской армии зашли и проехали до центра 50-тысячного города до того, как хоть кто-то успел сообразить, что же тут происходит. А если бы это была война… Теперь-то, увидев, как некоторые живут еще по времени и скорости 19 века, Степан Сергеевич начал понимать, как именно Макаров захватывает в Америке по несколько городов в сутки.

В этот момент вояка, похоже, оказавшийся беглецом из русской Польши, добавил к очередной фразе еще и длинный нецензурный оборот из варшавских подворотен. Сам Шереметев понимал этот язык не очень хорошо, а вот Вера… Знала лучше, а еще в отличие от Степана Сергеевича она не особо высоко ценила политику.

— Сам пошел в задницу, пся крев, — выдала она.

И плюнула прямо в поляка.

Кажется, будет скандал — подумал Шереметев и не угадал.

Начальник гарнизона оскорбился, начальник гарнизона посчитал, что, несмотря на броневики и две тысячи русских солдат, именно он тут главный. Поэтому он махнул рукой, чтобы его сопровождающие задержали Веру, но те не успели сделать и шага. Прямо перед ними пробежала предупреждающая очередь из пулемета. И только этот звук помог всем окончательно прийти в себя.

Так, Степан Сергеевич только сейчас осознал, что рука, взлетевшая в воздух и отдавшая приказ открыть огонь, принадлежит именно ему… Да, это будет не скандал, а что-то гораздо серьезнее. И даже посоветоваться не с кем. Или есть? Взгляд скользнул в сторону броневика с полковой радиостанцией.

Глава 11

Сколько времени занимает передача сообщения из австро-венгерского приграничья до Америки?

Полковая радиостанция даже днем легко добила до Кишинева, оттуда шифрованное сообщение улетело в Санкт-Петербург по телеграфу. Дальше можно было бы так же по открытым линиям переслать его до Инкоу, но… Очереди, промежуточные точки, кратный риск того, что даже с шифром все уйдет на сторону — с учетом всего этого гораздо проще было немного подождать и отправить все ближе к полуночи по радио. При том что башне Инкоу тоже была нужна ночная атмосфера, чтобы добить до Америки.

Единственный минус — когда сообщение пришло, все наши главные передачи были уже в эфире, и пришлось действовать очень быстро, готовя ответ и внося корректировки в планы программ. Но каков Шереметев! Не стерпел обиды, не побоялся скандала и дал очередь в центре чужого города… Обычно-то Степан Сергеевич любит осторожность, что во времена 2-го Сибирского очень удачно дополняло штурмовые задачи его дивизии, а тут… Что-то мне подсказывает, что тут не обошлось без… Шерше ля фам, как говорят французы. Ищите женщину.

Впрочем, для того, чтобы нашу версию подхватили по всему миру, нужна была немного другая интерпретация. Мои заметки по тому, что нужно пустить в эфир, улетели помощникам Гумилева, и уже через пятнадцать минут бархатный голос Николая Степановича резко сменил тему:

— А теперь срочные новости из Австро-Венгрии, которая гостеприимно разрешила провести по своей территории полк Русской Императорской армии, — Гумилев чуть замедлился, на ходу достраивая фразы, но со стороны это было почти незаметно. Вот же, вырастил профессионала. — Как вы знаете, генерал Шереметев еще недавно отражал угрозу японского вторжения, угрозу всей европейской, да что там европейской, всей белой цивилизации. И этот поход — Великий Белый поход — должен был стать напоминанием о том подвиге и о той силе. Это ведь не просто новые русские броневики, не просто храбрые русские солдаты — это символ всего нашего мира! И вот то, что должно было напомнить Европе о единстве, чуть не превратилось в кошмар. Как нам донес пожелавший остаться неизвестным информатор, губернатор и начальник гарнизона крепости Станислав, получив деньги от германского Генерального штаба, решили устроить провокацию. Сначала задержали прибытие высокого начальства из Вены, чтобы им никто не помешал, а потом оскорбили и, когда это не сработало, даже попытались угрожать оружием членам русской делегации. К счастью, храбрый генерал Шереметев, не раз смотревший в глаза смерти, на эту провокацию не поддался. Остудив горячие головы очередью в землю, он занял город, как это было предписано по заранее согласованному плану, а завтра утром опять же, как и было оговорено, продолжит свой путь. Великий Белый поход должен быть доведен до конца — ради мира! И никакие козни, никакие продажные офицеры и чиновники не смогут этому помешать.

На этом сообщении эфир подошел к концу, и я задумался, не перегнул ли палку. С другой стороны, если бы не мы, то уже завтра утром австрийские газеты не оставили бы камня на камне ни от Шереметева, ни от России. А сейчас им уже придется не нападать, а защищаться. Единственное, не хотелось приплетать Германию, но… Только так у нашей