— Ты что, какую-нибудь другую не мог себе найти? — подивился я.

Всё-таки спать с женой начальника это выбор не самый банальный.

— Говорю же, случайно получилось…

В подробности он вдаваться не стал, а я и не настаивал.

Чем этот новый поворот может быть полезен для меня, я пока не придумал. А вот выжать из Лапидуса, что он такого особенного знает о Гордиевском, нужно было прямо сейчас — пока он не вполне пришёл в себя и пребывал в очевидной растерянности.

О том, что собирался проследить не за женой Гордиевского, а за самим руководителем нашей резидентуры, я уже признался. А теперь пытался правдоподобно обосновать, почему я этим занимаюсь.

— Не нравится он мне, понимаешь? — объяснил я, выпучив для убедительности глаза. — Я ему не доверяю!

Доктор затушил сигарету в выдвижной пепельнице, я уже и забыл, что в старых автомобилях такие бывали. Посмотрел на меня с некоторым, как мне показалось, сочувствием.

— Послушай, Николай… Зная тебя, скажу сразу… Если тебе кто-то стукнул, что видел у него, например, «Архипелаг Гулаг» или что-то в этом духе… Читать это ещё не значит соглашаться. Я вот тоже читал, просто хотелось узнать, о чём столько разговоров. Но в американское посольство после этого не побежал.

— Да причём тут…

Помня неудачу при беседе на эту тему с Васей Кругляевым, с доктором переть напролом я не хотел. Наш разговор завилял и забуксовал, как машина на скользкой дороге.

— На чём же основано это твоё к нему недоверие? — спросил Лапидус.

— На чём? — я помедлил, подбирая слова. — Пока только на разрозненных фактах.

— Ну, как-то маловато.

Знал бы ты это «маловато», подумалось мне.

— У меня сложилось впечатление, что у тебя на него что-то есть. Что-то посерьёзней «Архипелага Гулага». Может, поделишься?

Доктор Лапидус пошевелился на сиденье. Зыркнул мне в лицо, взгляд его был довольно колюч.

— Что у меня может на него быть? История болезни? — Он хмыкнул. — Лучше ты, давай, расскажи. Что там у тебя за разрозненные факты?

Я собирался сделать вид, что разозлился. Но тут почувствовал, что злюсь по-настоящему. Руки мои сжали руль так, что там что-то слегка хрустнуло.

— Слушай, вроде же не я тут попался с его женой. Что ты начинаешь? Давай, выкладывай!

Доктор забормотал, что рассказывать особо нечего, но уйти от ответа ему было трудно. Он попал в уязвимое положение и хорошо это понимал. Помявшись, он стал нехотя говорить.

История Лапидуса была проста. Года полтора назад он случайно столкнулся с Гордиевским в фойе небольшого отеля. Дало было в пригороде, там, где шанс встретить кого-то из дипломатического корпуса почти нулевой. И увидев Лапидуса, Гордиевский на секунду очень сильно напугался.

— С кем он там был, я не разглядел. Мужик в костюме, сидел ко мне спиной. Я, естественно, сделал вид, что мы с Олегом не знакомы, всё по инструкции. Но тот испуг в его глазах… Это мне сказало о многом.

— Он же тогда ещё не был и.о. резидента?

— Нет, ещё работал Любимов.

— И Любимову ты ни о чём не доложил…

Доктор потёр пальцами серую пластмассу автомобильной панели.

— Я, Коля, в том отеле тоже был не по служебным делам. А номер пришёл снять, с одной негритянкой, из капстраны… За такое меня бы отозвали в двадцать четыре часа. Да и о чём мне было докладывать? Мало ли, что у него за встреча в том отеле — ну, работает человек, вербует кого-то. А что при виде меня перепугался, как лесной олень… О таком как-то совсем странно докладывать…

Доктор тогда ничего никому не сказал. И Гордиевский, в свою очередь, о докторской чернокожей и длинноногой тайне докладывать наверх тоже воздержался. Это стало их общим маленьким и молчаливым секретом.

Когда прежний резидент убыл в Москву и исполняющим обязанности утверждали Гордиевского, вытаскивать на свет эту историю доктор тоже не стал. Тут у него появился уже и новый мотив: если отзовут Гордиевского, с ним вместе уедет из Дании и Ирина.

— И с кем он там, по-твоему, встречался? — спросил я.

— Да не видел я, говорю же. Со спины что там увидишь. Кто-то слегка лопоухий, в пиджаке, вроде бы молодой…

Такого рода информация меня не порадовала. И даже ввергла в уныние.

Некоторое время мы посидели молча. Вдоль дороги протянулся свет фар, проехала машина, бежевый фольксваген марки «Жук».

— Ну а сам как думаешь, что это было? — спросил я наконец.

— А что там думать-то.

Лапидус повертел в руках сигаретную пачку «Честерфилд», открыл, закрыл.

— Контрабандой он занимается. Вместе с Кисляком, и ещё там, с другими. Не знал, что ли?

Я, понятное дело, этого не знал. Как не знал и майор — он добросовестно занимался своими задачами, в дела других не лез и считал, что все его коллеги такие же, как он сам, честные советские люди.

— А тебе это откуда известно?

— Да вот известно.

Лапидус уставился в лобовое стекло, и дальнейший разговор у нас расклеился. В возможное предательство Гордиевского он категорически не верил, говорил о его заслуженном отце и героическом брате. Стало понятно, что больше мне из доктора ничего не вытянуть.

Тогда я доктора отпустил. Его ждала женщина, это обстоятельство надо было уважать.

Но напоследок я вытянул из него одно обещание.

Что он организует мне разговор с Ириной Гордиевской.

Беседу с глазу на глаз.

О которой больше никто не должен знать.

К дому я подъезжал в безрадостных чувствах. Час назад я летел отсюда за белым ситроеном, уверенный, что вот-вот застукаю Гордиевского на его явочной встрече с англичанами. Потом явился доктор, и всё перевернулось. А мелькнувшая было надежда получить от него существенные улики против Гордиевского развеялась, как дымка перед автомобильными фарами.

О том, что за прошедший час Гордиевский мог спокойно выйти из дому, поймать такси и встретиться хоть с целой