То, что предатель выедет обратно в ближайшие полчаса, было маловероятно. Я не был уверен, что он вообще сегодня покажется из квартиры. Поэтому решил заскочить домой. Есть не хотелось, половину своих рабочих встреч я провёл в ресторанах и кафе, так что налопался там до отвала и с запасом. Но дежурить в машине я намеревался как минимум до полуночи, так что вопрос с питанием надо было решить.

Из моей комнаты были видны окна квартиры Гордиевского в доме напротив. Я постоял минут пять, понаблюдал. На кухне там горел свет, несколько раз мелькнула светлоголовая фигура жены Гордиевского, Ирины. Сам он тоже пробыл какое-то время за кухонным столом, потом ушёл. Скоро в зале зажёгся неяркий свет — торшер или настольная лампа. Квартира был выше моей на два этажа, сильно не понаблюдаешь. Видимо, предатель завалился на диван с томиком какого-нибудь Теннисона, на языке оригинала.

Или же включил лампу, наоборот, для конспирации. А сам уже оделся и спускается по лестнице.

Было чуть больше половины восьмого. Я рассовал по карманам приготовленные бутерброды и бутылку с водой и потопал на улицу, к машине.

Потянулось время ожидания. Устроившись на заднем сиденье, я смотрел на выезд из подземного паркинга, что находился метрах в ста. Свет уличных фонарей искоса освещал стену дома, и прямоугольник проёма выглядел как пещера. Вылезет ли сегодня вечером из этой пещеры дракон? Кто его знает. Но следить за его пещерой нужно. Вылезай, драконище! Всё равно в покое я тебя не оставлю. Буду поджидать каждый вечер, а на выходных засяду здесь с самого утра. И когда время наступит, я не оплошаю. Так чего тогда тянуть?

Но никто из парковки не выезжал. Все только, наоборот, заезжали туда, гасили фары своих машин и, не выходя наружу, поднимались по внутренней лестнице к себе в квартиры.

У себя дома сидел сейчас и предатель Гордиевский. Если только он не умудрился выскочить из квартиры за то короткое время, когда я поднимался к себе. Но это вряд ли. Окон его квартиры отсюда видно не было. Но оно, пожалуй, и к лучшему: так у него не было возможности даже случайно засечь, как его подчинённый Николай Смирнов залез зачем-то в неизвестный автомобиль и сидит там часами напролёт.

Подъездная дверь с моего места тоже просматривалась, так что уйти из дому пешком, без машины, мой подопечный тоже не мог.

Время шло, я сидел. Автомобили стали заезжать в паркинг всё реже. По тротуару мимо моего укрытия то и дело проходили люди. Поодиночке, вдвоём или плетясь на поводке за своим четвероногим собачьим питомцем, датчане совершали вечерний променад. Однажды из проёма выехала-таки машина. Я подскочил, готовый поскорее перебраться на водительское сиденье и трогать в путь. Но нет, то оказался посторонний микроавтобус, и мордатый мужик за рулём на Гордиевского походил мало.

— Ну, блин.

Разочарованно ругнувшись себе под нос, я продолжил ждать дальше.

Место моё с точки зрения наблюдения за выходом и выездом было отменное. Только вот в одном моменте оно подкачало. За тем, чтобы удовлетворить малый зов природы, пришлось отойти от машины довольно далеко. Как-то неловко было делать это чуть не у всех на виду. Тем более, у них тут что ни стена, то памятник архитектуры. Нарвёшься на полицию, потом реакционная пресса радостно разнесёт новость: советский дипломат справил нужду на историческое здание такого-то века.

Пока я искал укромный угол и крался в темноте, закон подлости проявил себя во всей своей красе. Выяснилось, что закон этот вовсю работает и в 1977 году.

Возвращаясь по тротуару обратно, я услышал шум мотора. А потом со стороны дома на дорогу выехала машина. Это был он, ситроен Гордиевского! Я едва успел пригнуться за тёмной полосой кустарника. Набирая скорость, автомобиль предателя прошуршал в ту сторону, где вдалеке моргали жёлтые огни светофоров.

Укрываясь за рядом припаркованных машин, я рванул к своему форду.

Пока я попадал ключом в замок зажигания и потом выруливал с обочины, ситроен был уже далековато. Загорелись красные огни, водитель притормаживал у перекрёстка. Потом, моргая поворотниками, машина ушла налево и скрылась из вида.

Я вжал педаль газа в самый пол, форд протяжно зарычал, и я погнался за предателем.

В поворот вошёл с небольшим заносом и визгом резины. Летел не зря — ещё секунда, и поворачивающее вдалеке с главной дороги белое авто я бы уже не увидел. Понёсся туда по пустому вечернему городу. На повороте едва не врубился в вынырнувшее с той самой улицы бестолковое такси. Теряя драгоценные секунды, подождал, пока машина с шашечками освободит проезд. А повернув, увидел, что дорога впереди совершенно пуста. Ситроен Гордиевского с неё пропал.

Я покатил по длинной улице, на которую лили свой скудный свет редкие фонари. Пересёк три перекрёстка — на каждом вертел головой, не мелькнут ли слева ли справа знакомые красные огни.

Огни мелькнули, и мой форд устремился туда. Я гнался за машиной, что уходила по тёмным, насыщенным поворотами улицам. Я старался не слишком сокращать дистанцию. У меня, в общем-то, неплохо получалось.

А потом встречные фары осветили того, за кем я тут гоняюсь… И это оказалась не машина Гордиевского. То был какой-то никчемный и бессмысленный рено.

Развернувшись с хрустом руля и скрежетом ходовой части, я полетел обратно. Вернулся на предыдущую улицу. Пронёсся по каждому из этих злополучных перпендикуляров по полкилометра туда и обратно, кляня всё на свете страшными словами. Белого предательского ситроена нигде не было. Не было ситроена!

Предатель Гордиевский выехал в этот поздний час на конспиративную встречу, а я умудрился его потерять…

Ведомый скорее отчаянием, чем размышлением и интуицией, я возвратился на ближний из этих поганых перекрёстков. Там повернул налево. Майорская память подсказывала, что так можно выехать к трассе, соединяющей районы города. Было логично проводить шпионские встречи подальше отсюда, от дипломатического квартала. Я полетел по пустой улице. Дорожные знаки мелькали по обочинам. Обогнал трясущийся в стороне по рельсам светящийся пустыми окнами трамвай.

Дорога