Мы уже выбрались на улицы, где светили фонари и бродили прохожие, обычные люди, не убийцы, не вымогатели и не наркоторговцы.

— Нет, сегодня водка мы пить не будем. После водки наутро болит голова. А тебе с утра нужно заниматься делом: куда-то пристраивать твой кофе, чтобы поскорее вернуть деньги. Много там его?

— Очень много, Ник. Тонны и тонны. Это катастрофа, Ник…

— Ничего, продастся. Постепенно, малыми партиями. Курочка по зёрнышку.

Леонардо остановился под декоративным фонарным столбом. Прислонился к нему, провёл по лицу рукой в красной вязаной перчатке.

— Какая курочка, Ник? Какие зёрна? Кофе растворимый, в стеклянных банках. Я тебя не понимаю, Ник. Вы у себя в России кормите куриц кофейными зёрнами?

— Нет, — сказал я. — Это такая пословица, не обращай внимания. О, смотри, такси!

Я взмахнул рукой, и белая машина с табличкой на крыше затормозила у тротуара. Нужно было срочно отправлять этого охламона. Польза пользой, но я мог его ненароком и придушить.

— Давай, езжай-ка домой. Нет, лучше переночуй в посольстве. И вот что: позвони японцу…

— Японцу? Он не в духе, Ник. Последний раз, когда мы с ним встречались, он гонялся за мной с самурайским мечом. Я говорю тебе правду.

— Нет, ты позвони. Скажи, чтобы он не отчаивался, ему помогут.

В голове болтался обрывок идеи, но обдумать это всё я собирался позже, на свежую голову.

— Помогут? Что ты имеешь в виду, Ник?

— Пока ничего конкретного. Всё, давай, езжай.

Я захлопнул дверцу. Машина тронулась. Сам я пошёл вдоль дороги, и скоро меня подобрало ещё одно такси.

На этот раз возле двери подъезда меня никто не поджидал и пистолетным стволом в спину не тыкал.

Ждали меня рядом с дверью в квартиру.

Глава 10

Фигуру в темноте лестничного подъёма я скорее почуял, чем увидел. Замер, сгруппировался. Когда человек на ступенях пошевелился, я уже почти прыгнул на пол, чтобы тут же взвиться оттуда разящей боевой машиной. Но вовремя понял, что этого не требуется.

— Отставить, — послышался из сумрака усталый и чуть насмешливый голос.

Звякнуло стекло, повеяло лёгким перегаром.

Это был коллега Василий.

Так бывает: ты направляешься к себе домой с твёрдой установкой на трезвый, полный серьёзных размышлений вечер. Ты уже стоишь с ключом у двери. Но у судьбы оказываются на этот счёт другие планы.

Вася пришёл к своему другу майору Николаю Смирнову. Он пришёл со своим. Он долго прождал на площадке перед дверью, и пока ждал, из этого своего у него почти ничего не осталось. На то у Васи имелась понятная и простительная причина. Вася поругался с женой.

Настольная лампа освещала нашу спартанскую трапезу. Яичница, крупно нарубленная колбаса, разогретая вчерашняя вермишель, вываленные из банки в тарелку консервированные овощи. Бутылка, два стакана. Шторы были задёрнуты: нечего врагам-капиталистам за нами подсматривать.

Что там стряслось у Васи с супругой я, признаться, не очень и понял. Расстроенный Вася раза три начинал: «Вечно она заводит вот это своё…», потом махал рукой и брался за стакан.

Семейная ссора в условиях заграничного пребывания это, конечно, дело тяжкое. Жена не имеет возможности уехать, обидевшись, к маме. Ты не можешь плюнуть и сбежать на пару дней на рыбалку. А если о конфликте прознает начальство, так ещё и нагоняй всыплет. Я малодушно порадовался, что майор Смирнов проживал здесь один. Каково было бы приходить сюда к чужой женщине, ежедневно с ней общаться… Делить супружеское ложе… Вдруг бы она оказалась страшная, как ядерная угроза?.. Да, с этим мне однозначно повезло.

Изрядно окосевший Вася принялся-таки что-то рассказывать, про какие-то куртки, которые нужно было купить родителям жены и из-за которых и случилась размолвка. Я не слушал. Я думал о другом. О том, что все эти бразильцы, малазийцы и особенно колумбийцы отвлекают меня от моего главного дела. Вылезают, выпрыгивают, как чёртики из коробочки. Мешают, мешают. Так что пусть идут они все лесом. По крайней мере — пока я буду заниматься тем, что куда важнее.

— Ты, давай, не загружайся этим всем, — обратился я к Васе, когда тот замолчал и стал понуро водить пальцем по клеёнке на столе. — Отвлекись. Скажи вот, например, что ты думаешь о нашем руководителе, Гордиевском Олеге Антоновиче?

Василий посмотрел на меня исподлобья. Моргнул пьяно и удивлённо. Потом откинулся на спинку стула и слегка пристукнул ладонью по столу.

— Да что там о нём думать… Начальник как начальник. И дело вроде знает. Сам правда, вербует и добывает немного, всё какую-то мелочёвку. Ну, я так слышал. Но ему уже и не надо, он теперь руководит. Центру виднее кого главным ставить, там свои резоны.

Прервавшись на то, чтобы выудить из тарелки затопленный в томатном соусе кусок какого-то овоща и откусить оттуда кусок, Вася продолжил:

— А как человек он так себе. Я бы даже сказал, говнецо человек. Высокомерный слишком. Думает, если в театр ходит и пару-тройку умных книжек прочитал, то он тут белая кость среди черни. Это же заметно, не? Хотя с чего там нос задирать, непонятно. Наш Лапидус, вон, пообразованнее некоторых будет, а аристократа из себя не корчит.

Вася замолчал, посмотрел на меня с прищуром.

— Ну что, всё записал, диктофон не подведёт?

— Ты чё, Вася? — опешил я от такого поворота.

— Да шучу, шучу. Вечно ты шуток не понимаешь.

Шутник, блин.

— У тебя потом перепишу, если что, — пробурчал я.

Этот анекдот про двух кагэбэшников Вася знал, заулыбался.

Но разговор этот затевался мной не для того, чтобы мы тут обменивались шутками.

— Гордиевский работает против нас, — сказал я.

Бахнул из главного калибра. Выложил карты на стол. Раскрыл человеку душу.

— Да это я уже давно понял, — ответил Вася.

После таких слов у меня перехватило дыхание. Я крякнул, закашлялся, и недавно съеденное и выпитое чуть не попросилось из меня обратно. Вася всё знает? И молча