- Понял. Значит, через примерно две лиги я сверну на мост, - решил я поиграть в ту же игру и, раз мы общались на английском, перешёл на их старые меры.

- Лига? - наконец оторвавшись от созерцания отражения в боковом зеркале, удивлённо на меня уставился подполковник.

- Ну да. Лига. В ней три мили или 24 фарлонга. Четыре тысячи восемьсот двадцать восемь метров. А в вашем льё на триста восемьдесят метров меньше. Верно?

- Осторожно! - вдруг заорал офицер и ткнул пальцем вперёд.

- Мать твою за ногу! - выругался я на русском и вдавил ручку электрического сигнала, а заодно и тормоз.

Уличный уборщик с совком и веником вынырнул из-за большой гужевой фуры неожиданно и заставил меня и подполковника понервничать. Слава богу, что громкий, резкий и необычный звук клаксона заставил собирателя конских какашек отпрыгнуть назад. И всё обошлось, если не считать громкой ругани на французском от попадавших в кузове курсантов.

Дальше я не стал отвлекаться и пикировать с месье Петеном, а просто молча вёл автомобиль и сворачивал там, где мне говорили. Через час езды по столице Франции мы наконец вырвались за её пределы и затряслись по мощённому шоссе в сторону артиллерийского полигона возле городка Шантийи. Своих французских соперников я больше в зеркале заднего вида и не видел. Тихоходный «Берлие», стартовавший за мной, потерялся ещё в самом начале, а про «Рено» и говорить нечего.

И только после того, как я довёз орудие до полигона, где бравые курсанты под командованием пехотного подполковника выпустили тридцать снарядов куда-то в неведомую даль, прибыли почти одновременно и «Рено-10CV» и «Берлие». Я за это время успел дозаправить и обслужить автомобиль. Так что стартовали мы опять первыми.

А вот поездка назад, в Париж, к арсеналу «Пюто», не задалась. Для начала, мы застряли сначала на одном железнодорожном переезде, а затем и на втором, где мне в хвост пристроился догнавший нас «Рено». И даже «Берлие» замаячил в зеркале заднего вида.

Оторваться от конкурентов на улицах Парижа, тоже не получилось. Начался вечерний час пик и все дороги были забиты повозками, трамваями и мобилями. За одним таким трамваем я и тащился, когда нас попытался обогнать слева, по встречной полосе «Рено». И эта попытка привела к катастрофе, так как ему тут же навстречу попался двухэтажный автобус «Benz-Gaggenau», от которого французский грузовик попытался уйти ещё левее и скатился в Сену.

- Стоп! Стоп! Стоп! - заголосил мой подполковник и даже сделал попытку выскочить на ходу.

Но не успел, так как я заложил резкий поворот и, вклинившись между двумя омнибусами, притёрся к тротуару так, что умудрился вписать в этот разрыв и прицепленное ко мне орудие.

- Господин подполковник! Вы хоть кого-то оставьте вашу пушку и ящики охранять! - успел я проорать в спину француза.

И, видимо, мой крик был услышан. К грузовику вернулись двое из убежавших к реке курсантов и занялись охраной вверенного имущества, отгоняя уличных мальчишек от орудия и флиртуя с барышнями. Мне же оставалось только ждать и тихо ругаться. На деда, который втянул меня в эти приключения, на подполковника, который, забив болт на соревнования, кинулся участвовать в спасательной операции, и на себя, что не предусмотрел взять с собой хотя бы несколько бутербродов.

Через полчаса вернулся Петен и приказал ехать в арсенал. При попытке его расспросить о происшествии, жертвах и последствиях только пробурчал про то, что к гражданскому дерьму в Сене, теперь прибавится ещё и военное. Видя его подавленное состояние, я не стал рисковать и продолжать расспросы. Проще будет прочитать о подробностях случившегося в вечерней прессе. Журналисты здесь ушлые, вмиг раскопают всю информацию.

Несмотря на то, что в арсенал я приехал первым, военное ведомство объявило победителем компанию «Берлие». Впрочем, нас тоже не обделили и, видимо с подачи подполковника Петена, академия «Сен-Сир» заказала у нас тридцать автомобилей.

…..

- Совсем совесть потеряли! - бурчал дед Кауко за ужином через несколько дней после памятного разговора. - Сначала сами на выставку приглашают, обещают скидку за аренду павильона, а затем повышают её сумму в три раза.

- А за рекламу? Они скидку не сделают разве? - решил я вмешаться.

- Какую рекламу? - не понял меня дед.

- Ну, здрасте. А «Чайка» наша на балконе, напротив аэроплана Райтов, просто так стоит? Пригрози им, что уберёшь её. Народ же на выставку и ради неё приходит.

- Не выйдет. Уже пробовал. Они говорят, что если я этот эксп, эспк, экспонат. Во, точно, экспонат. Если я его уберу, то нас просто выдворят с выставки.

- Предложи им новую рекламу, - не унимался я. - Пусть Том, - и я кивнул на прислушивающегося к нам Рунеберга. - Пусть он с аэроплана, над Парижем, листовки о выставке поразбрасывет.

- Хм. А это идея! - радостно воскликнул дедуля. - И как я сам до этого не додумался? Сам же видел подобное в Новом Орлеане. Когда с воздушного шара разбрасывали бумажки с рекламой цирка.

- Ага, я помню, - закивал я головой. - Это перед тем как вы…

- Матти! Я же тебя просил! - громко хлопнул ладонью по столу дед так, что не только посуда зазвенела, но даже Рунеберг с Расмуссеном подскочили от неожиданности.

- Я хотел сказать, что перед тем как вы дом купили херру Мюллеру, главе вашей артели, - съехал я с темы непотребных приключений моего деда в США.

- А, ну да. Точно. Ты и это помнишь? - в очередной раз удивился старик моей памяти, хотя уже давно должен был привыкнуть, что я помню абсолютно всё.

- Не получится, Матти, - влез в наш разговор Том Рунеберг. - Листовки лёгкие. Их ветер растащит очень сильно.

- В самый раз. Главное направление ветра учесть — и можно ими весь город накрыть.

- Ну, может и получиться, - кивнул Том. - Только как я это сам буду делать? И управлять и бумажки скидывать?

- А чего сам? - удивился дед Кауко. - Бери в напарники Матти. Заодно и покатаешь его, - ехидно улыбнулся мне родственник.

Вот же перкеле! Не было мне печали — сам для себя приключение придумал…

Глава 8

Глава 8