Остаётся старый добрый геноцид. Только любое действие рождает противодействие. Во Фракии, Никее и Анатолии я найду нужные силы. Там и греки с южными славянами помогут. Только воевать далеко от баз снабжения, ещё и с плотно населёнными странами, очень сложная задача.

— Копты и выходцы из европейских стран, — предлагаю свою идею, — Проведём обмен населением, переселив магометан внутрь континента, а христиан переместим на побережье. То же самое касается Палестины. Немало христиан живёт в Междуречье и севернее, где сейчас разворачиваются жестокие боевые действия. Покоя нашим братьям во Христе там не будет. Поэтому мы можем начать новое Великое переселение народов. Почему не дать возможность осесть на побережье, как арабам-христианам, так и ассирийцам, а, возможно, езидам? Есть такая религия, — поясняю послу, — Смешав столько народов, нам будет легче ими управлять, если разбавить их выходцами из России и Европы. Ещё я верю в разум вождей перечисленных народов. Они столько лет жили под тиранией магометан, что должны осознать преимущество новых условий. Заодно с востока Левант и Палестину будут подпирать недовольные беженцы. А в Египте мамлюки. Нельзя давать людям расслабляться, а общий враг объединяет.

— Давно хотел спросить. Как вам удаётся находить общий язык с последователями Мухаммеда? Ведь в вашей армии их немало, представляющих разные народы. При этом вы изгоняете со своих земель их единоверцев или вовсе уничтожаете целые провинции.

Интересный вопрос. Европейцам сложно понять нашу внутреннюю кухню.

— Марко, у русских нет противостояния с какой-то религией. Мы спокойно живём рядом как с католиками, так и магометанами. Более того, несколько тысяч тяжёлой конницы в моей армии — калмыки, исповедующие буддизм. А ещё недавно был сформирован целый полк из иудеев. Да, — киваю удивлённому венецианцу, чей народ придумал понятие гетто, — Многие жители Западной Руси иудейского вероисповедания не хотят покидать свои земли. Они приняли присягу, поклявшись жить по нашим законам. И готовы платить кровью за это право. Что достойно уважения. Посмотрим на результат, но пока у моих генералов нет претензий к добровольцам. К чему я веду. Россия не воюет с религией или народами, а только с конкретными странами. Плюс, у нас гибкая политическая система, спокойно воспринимающая любых иноверцев, спокойно включаемых в состав русского государства. Пусть пока на правах вассалов или федератов. А они считают себя частью России, за которую воюют, в том числе с единоверцами. Этот процесс складывался столетиями. Например, древние русские князья спокойно роднились со степными ханами. И никто не видел в этом ничего плохого. Оттуда всё и идёт. Именно поэтому условный татарин, исповедующий ислам, или калмык, верящий в Будду, для меня гораздо ближе, чем православные греки или валахи. Постепенно мы объединимся в одну нацию, пусть и с религиозными и культурными отличиями.

Здесь у Руццини явно произошёл слом шаблона. Наверное, европейцев смутило моё излишне жёсткое поведение в Крыму, и затем Литве. Только у меня всё продумано. Какой смысл ссориться с народами, доказавшими свою верность? Со степняками русским вообще просто. Что идёт ещё со времён упомянутых половцев.

— Почему я задал этот вопрос? Если Папа станет одним из хозяев Палестины, то возможны неприятности. Иезуиты и доминиканцы получат слишком много власти. Что чревато гонениями сначала на магометан, а затем христиан иных конфессий. Езидов они тем более не потерпят. Значит, через какое-то время мы получим религиозную войну. И Россия станет врагом католического мира, а Венеции с Генуей придётся делать сложный выбор.

М-да. Об этой стороне я особо не задумывался. Вернее, предполагал, что удастся договориться с Папой, который получит доступ в Вифлеем и Иерусалим. Но забыл про различные ордена, часто совершенно неадекватные. Например, иезуитов я в Палестине точно не потерплю. Уж лучше с мамлюками договориться, чем с этой сволочью.

— Тогда давайте обсуждать проект более детально, — грустно вздохнув, предлагаю венецианцу, — Заодно подумаем, как ограничить будущую власть Папского престола и его клевретов в Палестине.

Глава 8

Забавно, что решающая битва между православным и магометанским войском, должная повлиять на мировую историю в будущем, началась недалеко от реки с поэтическим названием Дьяволска. Косагов долго выбирал место будущего сражения, куда в итоге удалось выманить орду Али-паши. Проблема в том, что здесь равнины перемежаются с холмами. Попросту сложно найти участок, где поместится полмиллиона человек.

В итоге русская армия заняла низину большой долины, якобы лишив себя манёвра. На самом деле у нас всё продумано, а силы представляют единый кулак, подпираемый резервом. Часть конницы находится в засаде, ибо здесь особо не разбежишься. Штаб русской армии сделал ставку на артиллерию. Противник же больше надеется на четырёхкратное превосходство в живой силе и фанатизм своих воинов.

А ещё обеим сторонам некуда отступать. Если османы оттеснят нас к морю или озеру Мандра, то просто перебьют. Им же придётся уходить в сторону холмов, где очень мало дорог. Там от одной давки может погибнуть половина армии басурман. На что я очень надеюсь.

Как всегда, моя ставка расположилась на возвышенности, где сколотили помост. Вокруг встала охрана, две роты лучших людей Дунина и восемь мобильных орудий. Если что можно спокойно уйти. Что глупо. Я не для того положил большую часть жизни в этом мире. Вся она, так или иначе, посвящена войне.

— Угощайтесь, — киваю послу на кофе, сваренный Епифаном, — Очень бодрит. Хотя вы и без меня знаете.

Ага. Именно венецианцы завезли в Европу традицию пить кофе. Заимствовав его у наших сегодняшних противников. Только я пью кофе с молоком и сахаром, чем несказанно удивил Марко, решившегося попробовать новинку.

— Вы так спокойно наблюдаете за происходящим. А ведь сегодня решается судьба России, — произнёс Руццини, хлебнув напитка, и тут же добавил, — Какой необычный вкус.

На самом деле, я ничем не рискую. Дальше Дуная русская армия не отступит. На море же у нас тотальное превосходство. Какие-то странные мысли лезут в голову. Я уверен в нашей победе. Ну, возможна ничья, если провалится десантная операция.

Между тем моя армия выстроилась в относительно ровные порядки, оградившись линией ретраншемента, насыщенного артиллерией. В обороне никто сидеть не собирается. Наша сила