Побарабанив пальцами по столу, отец взял сигарету и закурил. Мои слова его не обрадовали. Но сдаваться он не собирался.

— А если бы не все эти… причины. Ты бы согласился на брак?

— Не сейчас, — покачал я головой и вспомнил, как девушка смотрела на меня.

В ее глазах не было брезгливости, но и мужчину во мне она не видела. Еще бы! Все же телу пятнадцать лет, что сказывается и на внешности. Подростковая угловатость, и плюсом к тому — Роман не особо уделял внимание спорту. Даже близнецы для своего возраста были более развиты, чем я. И причина была очевидна. Оторвавшись от родительского дома, Роман наседал на учебу, а в свободное время предпочитал отдыхать. Уж не знаю, каким именно образом, но уж точно не убивал себя на беговой дорожке и не тягал тяжести. Я кстати собирался этот момент исправить. Пусть с Кристиной мне не по пути, но ее взгляд меня задел. Привык я в будущем, что девушки могут не кидаться мне на шею, но уж точно проводят заинтересованным взглядом. И в качалку я ходил регулярно, так что заставить себя заниматься мне не сложно. Вот завтра и начну с утра. Тоже об этом стоит с отцом поговорить. И не откладывая, я задал ему вопрос — могу ли я привлечь к своим занятиям Корнея.

— Спортом хочешь заняться? Для чего? — удивился папа.

— В здоровом теле — здоровый дух, — пожал я плечами, а фраза его удивила. — Ты же сам наверняка замечал, что здоровые люди меньше болеют, а если болеют, то недолго и без осложнений. Спорт помогает это здоровье получить.

— Так, а Корней тебе на что?

— Он же бывший солдат? — уточнил я.

— Инвалид, — кивнул отец. — В деревне не прижился, вот и стал у нас лакеем. Единственный, кому я жалованье плачу.

Ого, не знал.

— А почему в деревне не прижился? — меня одолело любопытство.

— Привык он служить и команды выполнять. Но — только от тех, кто старше. По статусу, али по званию — ему не важно. И кто в деревне им командовать может? Староста? Так он сам из крепостных, а инвалиду его слушаться? Корнею гордость не позволяет, — усмехнулся отец. — А нам служить — ему почет.

— Ну вот я и хочу, чтобы он мне науку воинскую показал. Саблей научил махать, вдруг пригодится?

— Никак, по военной стезе хочешь пойти? — нахмурился отец.

— Нет, только для здоровья тела, да расширения кругозора.

— Ну… добро, — неохотно кивнул он.

— А завтра я бы в бумаги по делам поместья заглянул. Доходы-расходы. Смотрю вокруг и появляются мысли, что улучшить можно. Но вдруг мои идеи — так, фантазерство? Вот сказал тебе о паровой лесопилке, а ты сразу меня и спустил на землю. Хочу понимать, насколько мои идеи достижимы.

— Вот это добре! — радостно хлопнул в ладоши папа. — Это я с радостью.

Наш разговор прервал стук в дверь. В кабинет заглянула мама и неожиданно попросила:

— Сергей Александрович, я украду нашего сына на минутку? — и после кивка отца уже повернулась ко мне. — Роман, я бы хотела с тобой поговорить. Это поможет тебе… искоренить свой недуг.

Глава 6

16–17 июня 1859 года

Заинтригованный, я пошел вслед за мамой. Что такое она придумала, чтобы вернуть мне память? А другого «недуга» у меня сейчас и нет.

Мы зашли в родительскую комнату, и я впервые увидел ее изнутри. Большая двуспальная кровать по центру, на которую падает свет из окна. Справа от входа стоит ширма, за которой находится дверь в комнату сестры. Слева у стены туалетный столик с зеркалом и выдвижными ящичками. Вот к нему-то и подошла мама.

— Это ты мне присылал во время учебы, — выдвинула она нижний ящик и достала пачку писем и стопку фотокарточек. — Прошу, верни мне их, как ознакомишься. Сергей Александрович сказал мне, что твоя память возвращается, когда ты видишь что-то знакомое. Молю бога, чтобы при виде этих писем и фотографий ты вернул себе хотя бы часть утраченного.

Она протянула мне содержимое ящичка, с тревогой глядя в глаза.

— Спасибо, — только и оставалось мне ответить.

Больше задерживать она меня не стала, и я счел за лучшее отправиться в свою комнату и ознакомиться с тем, что писал Роман своим близким, в какой форме, и что считал наиболее важным. Надеюсь, расчет матери оправдается, а то мне еще не раз зададут вопрос о том, как проходила моя учеба.

Письма оказались с самого первого года обучения и первые же строки повергли меня в шок. В их Роман делился с родителями, как ему повезло попасть в последний набор училища, ведь именно в 1854 году встал вопрос о его закрытии. Причины в письме Роман не указывал, просто делился своими впечатлениями.

Дальше — больше. Оказалось, что новых наборов в училище и правда не было. И Роман выяснил, почему — все выпускники, или почти все, после завершения учебы уходили на гражданскую службу, а не возвращались в поместья, чтобы «поднимать» их. В итоге из-за этого училище лишилось государственной поддержки, без которой существовать просто не могло, хотя изначально и было организовано вольным экономическим обществом. Набранных учеников все же доучили, ведь плата уже была взята, но на этом и все. Покидал Роман по сути «пепелище». Еще один момент, который я понял из писем, это низкая эффективность учебной программы. Сам Роман так не считал, но передавал озабоченность преподавательского состава, которые жаловались на программу обучения, из-за которой они и теряют свое место. А мне-то казалось, почему я так легко все учебники чуть ли не за один вечер «проглотил»? Подумал на молодые мозги, да тот факт, что Роману все эти знания уже были известны, а я просто «вспоминаю». А вот оно как оказалось.

На фотокарточках был изображен сам Роман в компании одноклассников и учителей. Не сказать, чтобы фотокарточки мне не помогли с восстановлением памяти. Парочка лиц отозвались знакомыми ощущениями «наплыва» воспоминаний, даровав мне знание их имени и личное отношение Романа к этим людям. Без подробностей, но уже при случае могу узнать их, если столкнемся. Да и понял я, с кем он дружил, а с кем — враждовал. В письмах нашел и подтверждение нахлынувшим воспоминаниям. И