— А ведь это здорово, что нас теперь шестеро, — сказал Эрик, когда Клондайк, наконец, перестал беситься и улëгся под столом, устремив преданный взгляд на на Александра Николаевича, — И давайте, кстати, решим, заодно, где Сэнед пока что жить будет!

— Очень надеюсь, что не у нас! — злобно выдохнул Тошка.

Повисло гробовое молчание. От веселья мгновенно не осталось и следа.

— Антон! — ВИУР Назаров посмотрел на сына ошарашенно, — Что ты такое говоришь?

— Что надо, то и говорю! — припятский РБМК взял чашку, и тут же грохнул обратно на стол, с такой силой, что она треснула, — Я ни на грош ему не верю, история эта шита белыми нитками, и я готов спорить на что угодно, что он или преступник или шпион!

— И почему ты так думаешь? — спросил Дайичи, — Аргументируй!

— Да, аргументируй! — присоединилась к нему Лина, — Я понимаю, что ты злишься за похищение отца. Но эмоциям не место в обсуждении эксплуатационной проблемы!

— Тебя послушать, так эмоциям вообще нигде не место! — прошипел Тошка, — Снежная Королева!

Лина поджала губы и презрительно отвернулась. А Рэю просто захотелось Чернобыльникова немедленно удавить. Будь он хоть какой друг. Тем более, что сейчас припятский активити другом не казался. Это был какой-то иной, незнакомый Чернобыльников, чужой, гадкий и страшный.

В глазах Сэнеда погасла тëплая радость, и он снова сделался одиноким, и пронзительно беззащитным. Александр Николаевич, явно от родного Тошки такой реакции не ожидавший, закаменел лицом. У Эрика на добродушной физиономии написался полный шок. Под столом тоненько и обиженно взвизгнул Клондайк, кто-то, похоже, наступил бедняге на хвост.

— Хорошо, аргументирую, — безжалостно продолжил Чернобыльников и даже встал для пущей убедительности, — Аргументирую! Вся эта история очень уж топорно выглядит! И у неё концы с концами не сходятся, вот!

— Это почему ещё? — запальчиво спросил Эрик, — Как по мне, так вполне нормальные концы. И вполне себе сходятся.

— Угу, — набычился Тошка, — Такое прямо "нормально". Сначала этот тип говорит, что его уважали как аналитика и даже в этом качестве пригласили на Иссу, а потом "блестящий аналитик" лепит глупость за глупостью. Которых бы и трëхлетний ребенок не настрогал. Хоть бы уж придумал легенду получше, если уж припëрся шпионить!

Сэнед поднялся с места, поправил пышный кружевной воротник. Взял в руки ретранслятор. Вот сейчас он опять не казался ни растерянным, ни беспомощным. Наоборот, выглядел, как настоящий принц, которого оскорбили, и поэтому он теперь или перчатку в лицо бросит или вовсе прикажет казнить на месте. Плотно сжатые губы, гневно сведëнные брови, ледяной холод в глазах. Шпаги, правда, нету, но, её превосходно дорисовывает воображение.

— К сожалению, ты, Антон, сейчас тоже не демонстрируешь блестящих способностей аналитика. Иначе бы сообразил, что тот, кто действительно приходит шпионить, рассказывает, как раз, историю, безупречно правдоподобную. Иначе как бы он мог рассчитывать удачно внедриться? Хотя, я пожалуй, понимаю, почему ты невесть в чём меня подозреваешь. Тебе самому-то в компанию умных людей и существ как-то затесаться удалось.

ВИУР Назаров нахмурился. Антон, конечно, перегибает палку, но настолько безжалостно хлестать сына словами Александр Николаевич позволить всё-таки не мог. Лина закусила губу. Эрик со своей любовью к художественным гадостям, на бэ-энчика смотрел скорее восхищëнно. Дайичи — обеспокоенно.

Тошка же, что естественно, просто вскипел от злости. Истошно затрещал лежащий на подоконнике дозиметр.

— Я тебе шею сейчас сверну! — зарычал он и полез через стол. Рэю пришлось хватать припятчанина за плечи и силой ухаживать обратно. Просто потому что именно он к Чернобыльникову ближе всех сидел, и вот только драки всем тут и не хватало.

— Пусти меня! — заорал Тошка, — Пусти, придурок, я его сейчас просто убью!

— Сам придурок! Давай сейчас в собственной квартире погром устраивать! Озверел?

— Да, озверел! — Тошка выдирался так отчаянно, будто Рэй собирался не меньше чем продать его в рабство каким-нибудь дикарям-людоедам, а не от глупости удерживал, — Отцепись от меня, идиот, я ему шею сверну!

— А ну прекратить немедленно! — гаркнул ВИУР, грохнув кулаком по столу с такой силой, что вздрогнули многострадальные чашки, — Будьте добры в моём доме вести себя, как приличные люди!

— Пап, и ты туда же?! — взвился Тошка, — Ты, получается, на его стороне?

— Я на стороне здравого смысла, — Александр Николаевич нервным движением стащил с носа очки, повертел, водрузил на место, снова снял и снова надел, — И цивилизованного поведения. Антон, Сэнед, я требую… требую, чтобы вы сейчас друг перед другом извинились!

Он тяжело и шумно дышал — орать и рявкать интеллигентнейшему инженеру Назарову было несвойственно настолько, насколько это вообще возможно. Рэйден и остальные вообще никогда раньше его в таком состоянии не видели. И не слышали, чтобы вообще кто-то видел. Тошка, хвала всем радиоактивным элементам на свете, перестал выкобениваться и сел на место. Набычившись и демонстративно отвернувшись в сторону.

— Я охотно извиняюсь, — бэ-энчик снова выглядел трогательным, будто не было только что и быть не могло в нём недавней обледенелой стали. И голос его звучал растерянно и виновато, — Я недопустимо вышел из себя, это был неконтролируемый скачок мощности. Я случайно, правда. Просто испугался, что меня в такой гадости подозревают.

Рэйден едва не подавился следующим вдохом. Сэнед так спокойно об этом говорит! Сам Рэй скорее предпочёл бы врайлам себя скормить, чем признался, что чего-то боится. И Тошка с Эриком бы ни за что не признались. И Дайичи. И даже Лина, хотя ей как девочке молчаливо позволяется быть чуточку менее бесстрашной, чем парни. Нет, чисто разумом-то все понимали, (И от разных мудрых людей и альтов слышали, и в книжках читали) что рассказать о страхе зачастую труднее, и требует не меньше мужества, чем этот страх одолеть. Но понимать — одно дело, а уметь сделать это самому — совсем другое. Они вот совсем не могли. А бэ-энчик, оказывается, мог. Рэй поймал себя на том, что урмильский активити с каждой минутой нравится ему всё