— Вот как? Предложение интересное, но не особо. Думаю, за спиной лучше оставить покалеченного, ни на что не способного врага, чем полного сил, от которого потом в любой момент времени будешь ждать удара в спину.

— Не будет никакого удара в спину, это я могу обещать.

— Слова, сказанные в круге, имеют силу, — тут же коротко уверил меня дядька Матвей. Мельком глянув на него, я увидел, что он, чуть прикрыв глаза, слегка кивнул, будто одобряя моё поведение.

Я секунду подумал, размышляя, как быть, и внимательно при этом вглядываясь в лицо Прохора. В конце концов я произнес, отпуская руку противника:

— Ладно, договаривайтесь с дядькой Матвеем о выкупе, так уж и быть, пока не буду ломать.

Прохор сразу же чуть не вприпрыжку отправился к дядьке Матвею, а два стоящих рядом с ним казака подошли, чтобы забрать его сына, так и валявшегося без памяти.

Один из этих двоих тихо шепнул:

— Спасибо, малой, что не стал ломать племяша.

Я только кивнул в ответ и, дождавшись, когда тело сына Прохора унесут из круга, произнес, обращаясь к оставшимся двум противникам:

— Кто там из вас следующий, выходите уже, за вас пока никто не договаривался.

Казаки на площади оживились, начали перешептываться и многозначительно переглядываться между собой. Парни, к которым я обратился, почему-то побледнели, а Святозар вдруг спросил:

— Ты, может, отдохнул бы после первого боя?

— Некогда отдыхать, мне ещё думать, чем малышей кормить. Не до отдыха.

Святозар кивнул и вопросительно посмотрел в сторону моих оппонентов. Один из них сразу вышел в круг.

Это уже буром не пёр. После сигнала к началу боя, поданного тем же Святозаром, он прикрыл руками лицо, изобразив что-то типа стойки, и особо не торопился что-либо предпринимать.

Меня от его поведения снова начало пробивать на смех.

Улыбаясь, я подошёл к нему, качнул маятник и с доворотом корпуса незатейливо зарядил в область печени, отчего ноги оппонента оторвало от земли. Падал на землю он уже в позе эмбриона. Хорошо получилось, быстро и эффективно, и казаки вокруг одобрительно зашумели.

Парень же, валяясь на земле, просто не мог разогнуться и даже слегка подвывал от накатывающей боли. Знаю это состояние, сам его когда-то испытал, и мне его на миг даже жалко его стало, но виду я, естественно, не подал.

Вместо этого осмотрелся вокруг с все той же улыбкой и спросил у всех сразу

— Надеюсь, хоть этого никто не надумает выкупать?

— Не надейся, я выкуплю, — тут же ответил статный казак с пышной шевелюрой и, бросив какой-то презрительный взгляд на корчащегося в пыли парня, направился к дядьке Матвею, который в это время продолжал о чем-то спорить с Прохором.

Я только плечами пожал, повернулся к последнему из троицы и махнул рукой, приглашая его в круг.

Тот, надо отдать ему должное, тянуть не стал, вышел сразу и, не дожидаясь отмашки на начало боя, направился ко мне.

Я в свою очередь тоже тормозить не стал. В отличии от первых двух, на которых я хоть и был зол, но сразу калечить не стал, больше играя на публику, к этому индивидууму у меня были нехилые претензии.

Именно он избивал ногами уже валяющегося в полубессознательном состоянии моего предшественника, при этом явно стараясь повредить ему что-нибудь из внутренних органов. Говоря проще, всеми силами старался покалечить беззащитного парня.

Собственно, я решил ответить ему тем же, но немного по-другому.

Дело в том, что этот парень был настоящим красавчиком и немало этим гордился. Этакий мачо с точеными чертами лица, будто вырезанными талантливым мастером из слоновой кости. Вот я и решил слегка поправить ошибку природы и привести это совершенство в божеский вид.

В этот раз я не стал торопиться, подгадывая момент, чтобы решить все одним выверенным ударом, и у меня это прекрасно получилось.

Сначала, правда, пришлось проверить на крепость пресс парня, пробив в солнечное сплетение, но потом, когда он слегка опустил руки, морщась от боли, я зарядил наработанную серию в голову, один из ударов которой пришёлся аккурат в переносицу, вминая её в лицо подобно тому, как вминается кусок мяса в ещё не слепленный пельмень.

Тут уже об отсутствии крови говорить не пришлось, если не потоком, то хорошим таким ручьем хлынула, и вопроса о победителе в противостоянии не осталось.

Правда, в глубине души жаба слегка возбудилась, всё-таки и здесь можно было поработать на пресловутый выкуп, но я усилием воли как-то с ней справился. Не только ведь одними материальными благами жив человек, иногда гораздо важнее моральное удовлетворение…

В общем, после этого боя я себя почему-то чувствовал если не счастливым, то близко. По-любому был вполне удовлетворен, и дядька Матвей это явно заметил, коротко спросив:

— Не слишком?

— Ещё и мало отдал. Этот урод меня вовсе насмерть бил ногами лежачего.

— Теперь, похоже, и правда урод, — хмыкнув, отметил дядька и, немного подумав, добавил: — Ты иди сейчас домой, позже все тебе причитающейся доставят, а я за этим присмотрю. Тогда и поговорим уже нормально.

Я кивнул ему и отправился, куда было сказано, разве что по пути поблагодарил Святозара за честное разбирательство. Тем более что грех это было не сделать, проходя мимо.

Дома меня ждал Содом и Гоморра в лице разъяренной бабушки, которой уже кто-то успел рассказать, что произошло на площади.

Я всегда поражался, как быстро могут разлетаться новости без всяких там телефонов или интернета, как в прошлом мире, но тут вообще в осадок выпал. Ведь времени на дорогу от площади до дома у меня ушло всего ничего, вот я и не понял нифига, как она обо всем могла узнать практически мгновенно. Мистика какая-то, не иначе.

В общем, оторвалась на мне бабушка по полной программе, выплеснув из себя, похоже, все накопленное за время жизни в слободе. Много нового о себе узнал, и только бегство спасло меня от этого разъяренного комка нервов.

Да, я позорно сбежал, подхватив сделанную вчера корзину и обозначив, что детей кормить надо, поэтому я иду в лес за грибами.

Честно сказать, даже не случись скандала, мне все равно нужно было побыть одному, немного осмыслить происходящее и, как это ни странно прозвучит, хоть чуточку успокоиться.

Просто возвращаясь с площади домой, я вдруг подумал: «как так получается, что меня, блин, волнуют только здешние дела? У меня ведь в прошлом мире семья осталась, жена, дети с внуками, а я, угодив сюда, даже подумать об этом не удосужился, будто так и надо».