Итак, меня интересовали данные конкретно об использовании лесопилок, их «мощностях» и возможности увеличения выработки продукции. В учебнике описывалось два типа лесопилок — на водяном колесе и на паровом приводе. У нас был как раз первый вариант. Различия у них были существенные, и лесопилки на «водяном колесе» по ряду параметров серьезно проигрывали тем, что на паровом приводе. Не удивительно, что мама вчера взволновалась новости, будто наш сосед собирается паровую лесопилку себе ставить, создавая нам конкуренцию. Первое и главное отличие — сезонность работ. Лесопилки на водяном колесе зимой стояли. Что и логично — река замерзает, потока воды нет — пила не работает. Паровой привод позволял работать круглогодично. Второй момент — из-за неравномерности потока воды доски и брусья на лесопилках с водяным приводом изрядно колебались в размерах. Если заказчику требовались те же доски единого стандарта, он пойдет их покупать у того, кто работает лесопилкой с паровым приводом, даже если они у него дороже. Третий момент — паровые лесопилки выдают больше продукции. Тут конечно во многом зависит от типа парового котла, его мощности, но в среднем — именно так. Причина, почему паровые лесопилки еще не вытеснили водяные — себестоимость конечного продукта. Для паровых лесопилок требовался сам котел, который дороже водяного колеса, да уголь. Много угля. У водяных — поставив раз в удачном месте лесопилку тратиться на приведение ее в движение не приходилось. В противном случае паровые лесопилки очень быстрыми темпами выместили бы водяные. Да и выместят со временем, как только станет нерентабельно поддерживать в рабочем состоянии водяные! А уж когда появятся двигатели внутреннего сгорания, да компактные моторы — это станет для водяных лесопилок смертью. Вот и первая польза от тех знаний, что старательно записывал прошлый Роман, и теперь изучил я. Хотим мы или нет — а нужно готовиться переводить производство на пар. Для начала. Еще бы цены как-то узнать, а то в тетрадях об этом — ни слова. Как и в учебнике. Ну да ладно, отец подскажет ценник. И было бы неплохо вообще соотнести нынешние цены с моим временем. Мне так будет проще и легче на первых порах чисто психологически. А как это сделать?

На ум пришло лишь одно — узнать цену того же хлеба, да отталкиваться от его стоимости. Сколько стоит булка хлеба в будущем, мне известно. Простую пропорцию я и в уме посчитать могу. Дело за малым — узнать стоимость этой самой булки. Но это было просто — выглянул за дверь, да спросил занимающуюся уборкой зала Евдокию. Та может и удивилась вопросу, но вида не подала, спокойно назвав цену, которая меня изрядно шокировала.

Итак, что мы имеем? Белый хлеб стоит около семи копеек. Ржаной — примерно четыре. Черный черствый (оказывается и такой есть) уже три копейки. В моем времени булка белого хлеба стоила около шестидесяти рублей. И вот кстати, сейчас могу примерно посчитать — сколько обошлась учеба Романа для моего отца в переводе на деньги будущего. Он же там про двести рублей заикался? И получается… получается… поделить шестьдесят на семь, чтобы узнать «стоимость» одной копейки, после чего умножить получившийся результат на двадцать тысяч — ровно столько копеек в двухстах рублях…

— Фига се! — выдохнул я.

Получилось, что мой отец потратил на обучение Романа почти сто восемьдесят тысяч рублей! Чуть меньше, но все же. И ведь тут непонятно — это только за оплату обучения, или все расходы вместе взятые? Что-то мне подсказывает, что это лишь учеба столько стоила. А ведь есть еще траты на проживание, пропитание, еще не учтенные мной сейчас расходы. За пять лет там и под полмиллиона могло набежать! И если для отца трата таких денег была вложением, как к примеру инвестиции в бизнес, а тут ему говорят — что все траты обнулились… Выкрученное ухо — это еще по-божески я отделался. Реально отец меня, своего сына, любит. Другой мог бы и ремнем отходить или еще чего похлеще! Уж мне ли не знать, как обидно все потерять, перед этим вложив кучу денег. Я ведь когда в рекламный бизнес полез — несколько кредитов взял, а потом прогорел. Остался и без прибыли и в долгах. Мне потому банки в новом кредите и отказали.

— Роман, ты собрался? — вырвал меня из размышлений голос отца.

— Да, — выскочил я из комнаты в зал.

— Тогда поехали, — вздохнул он и пошел на выход.

Глава 4

16 июня 1859 года

В этот раз вместо тарантаса Аким запряг лошадь в дрожки — двухколесная коляска с одним диваном и облучком для кучера. Мы разместились с отцом на диване, после чего выехали с территории поместья. Сначала на общую дорогу, а после по ней двинулись к притоку Волги, который я уже видел. Рядом с поместьем расстилались поля картофеля, на которых сейчас трудились крестьяне — шло окучивание рядков. Я заметил, что далеко не все поля ими обрабатывались, о чем и хотел спросить отца. Вот только не хотелось при Акиме лишний раз показывать, что у меня с памятью проблемы. Поэтому когда мы доехали до притока-речки и, не заезжая на мост, свернули к возвышающемуся зданию лесопилки, попросил отца остановиться.

— Размяться хочу, — пояснил я.

Тот подумал и кивнул. В итоге Аким покатился сзади, в десятке метров, а мы двинулись вперед пешком. Вот тогда-то я и начал задавать свои вопросы.

— Отец, а крестьяне сейчас чьи земли возделывают? Ну, я имею в виду — вся земля вокруг наша, или у них тоже надел имеется?

Тот пожевал недовольно губами, вздохнул тяжело и ответил.

— Земля наша. Но по воле государя и у мужиков есть свои наделы. Нашу землю они трижды в неделю обрабатывают. Я решил, что это будет по понедельникам, средам и пятницам. Потому они сегодня на своих десятинах трудятся.

— А на нашей земле они должны трудиться, отрабатывая барщину? — вспомнил я старый термин, прошедший сквозь века.

— Да, я с них трудом беру, — кивнул отец.

— А можно по иному?

— Ох и свалилась на нас напасть-то, прописные истины, как малому, объяснять приходится, — пробурчал он. И уже громче добавил. — Да, крепостники должны или барщиной отрабатывать, или оброк платить.

— А