— Садитесь, Владимир, — предложил я, жестом указав на стул у стола. — Что удалось выяснить?

Путин сел, коротко кивнул и начал докладывать:

— Владимир Тимофеевич, как вы и предполагали, ситуация в Ленинграде действительно системная. Мне удалось выявить группу партийных функционеров, которые целенаправленно тормозят реформы, инициируя проверки кооперативов. Это не отдельные эксцессы, а организованная кампания.

— Кто конкретно? — спросил я, не слишком довольный тем, что Путин слишком уж быстро делает столь серьёзные выводы. Тот же Воронцов работал месяц, прежде чем сделать доклад. Видимо, старлею настолько хотелось отличиться, что он готов был рискнуть.

Путин открыл папку и достал из нее несколько листов, передавая их мне:

— Вот список наиболее активных лиц. Имеется здесь и уже упомянутый вами ранее Васильев. Но самый заметный — Перцев Сергей Николаевич, заведующий отделом экономического развития Ленинградского городского комитета партии. Именно он стоит за большинством инициатив, направленных против кооперативов и малого предпринимательства. Почти все распоряжения по проверкам и приостановкам деятельности предприятий проходили через его отдел.

Я внимательно просмотрел документы. Среди прочего здесь имелись копии внутренних распоряжений горкома, протоколы совещаний, записи личных встреч Перцева с руководителями районных исполкомов. Сомнений не оставалось — саботаж был организован и мотивирован политически.

— Чем Перцев объяснял свои действия? — спросил я.

— Формально ссылался на защиту интересов социалистической экономики от «буржуазных тенденций», — Путин слегка усмехнулся. — Но в приватных разговорах с окружением он откровенно говорил, что задача — показать Москве бесперспективность реформы. Пытается доказать, что малое предпринимательство несет угрозу плановой системе.

— А как он связан с Романовым? Возможно, есть какие-то личные связи?

Путин помолчал мгновение, а в его мыслях мелькнуло: «Понятно, что без ведома Романова он бы и шагу не сделал. Но попробуй-ка это докажи…». Вслух же он сказал осторожно:

— Прямые личные связи не подтверждаются. Но Сергей Николаевич неоднократно присутствовал на совещаниях у Григория Васильевича. Можно сказать, он входит в его доверенное окружение, хотя и не в ближний круг. Прямых указаний от Романова на саботаж я не выявил.

— А косвенные? — уточнил я, пристально глядя на Путина.

— Косвенные свидетельства есть, — осторожно признал он. — Я обнаружил, что Романову неоднократно докладывали о ситуации с проверками и жалобами от кооператоров. Однако никаких указаний прекратить давление он не давал. То есть фактически он занимает позицию молчаливого попустительства. Саботаж идет с его ведома, хотя и без прямого участия.

Глава 5

Ситуация оказалась достаточно сложной. Романов формально оставался чист, но его бездействие служило молчаливой поддержкой для тех, кто открыто саботировал реформы. Вмешиваться напрямую и предъявлять претензии члену Политбюро без явных улик было невозможно.

Пока я раздумывал, Путин решил проявить инициативу:

— Позволите сказать, что я думаю?

— Говорите, Владимир.

— Думаю, нужно сосредоточиться на Перцеве и его ближайшем окружении. У нас есть достаточно доказательств, чтобы отстранить его от должности или перевести на менее значимый участок работы. Это ослабит в Ленинграде сопротивление реформам и даст Москве понять, что ситуация у нас под контролем.

Пока Путин это говорил, в его голове крутилась другая мысль: «Важно сделать это тихо и быстро, пока Романов не узнал о нашей работе и не предпринял встречные шаги. Нельзя его недооценивать…»

— Что касается Романова, — продолжал Путин, — здесь не стоит сильно давить. Сделаем предупреждение — аккуратно донесем до него информацию, что Москва в курсе происходящего и готова принять меры, если он срочно не проявит активность в прекращении саботажа.

Я внимательно посмотрел на молодого сотрудника. Его мысли по этому вопросу практически совпали с моими собственными.

— Спасибо за мнение, Владимир, — поблагодарил я инициативного старлея. — Вы отлично поработали. Оставьте материалы у меня. Пока продолжайте собирать дополнительную информацию, особенно по связям Перцева.

Путин кивнул и поднялся со стула. Когда он вышел из кабинета, я аккуратно сложил бумаги обратно в папку и запер ее в сейфе. Теперь оставалось самое сложное — правильно доложить ситуацию Удилову, не спровоцировав при этом открытого столкновения между Москвой и Ленинградом.

Решение созрело к полудню. Я понял, что без одобрения Москвы и лично Удилова мне не обойтись. Ситуация была слишком тонкой, чтобы принимать решения самостоятельно.

Я поднял трубку телефона и попросил дежурного соединить с Москвой. Ответа пришлось ждать несколько минут, прежде чем в трубке раздался знакомый ровный голос:

— Слушаю, Владимир Тимофеевич. Что у вас там?

— Вадим Николаевич, докладываю. Мы разобрались с ситуацией по саботажу реформ в Ленинграде. Проблема системная, и среди организаторов оказался Перцев, заведующий экономическим отделом горкома партии. У нас есть полные материалы по нему и его окружению. Но в некоторой степени замарался и Григорий Васильевич Романов…

— Романов там каким боком? — слегка раздраженно спросил Удилов, уловивший суть дела с полуслова.

— Прямых указаний с его стороны не было. Но абсолютно ясно, что он в курсе, — я сделал паузу и продолжил осторожнее. — Личные амбиции наверняка присутствуют, я думаю…

— Ясно, — без раздумий принял информацию Удилов. — Романов человек самолюбивый, да ещё недавно проиграл аппаратную борьбу за место преемника Леонида Ильича. Наверняка в душе осталась обида. Как считаете, сможет ли он пойти на прямой конфликт?

— Не думаю, — уверенно сказал я. — Он слишком опытный игрок, чтобы устраивать открытую конфронтацию. Но обиду будет скрывать, конечно. Возможно, попытается тихо мешать.

— Тогда, Владимир Тимофеевич, нужно сыграть на опережение. Договоритесь с ним лично. Лучше встретиться неофициально, поговорить откровенно, но без лишних ушей. Покажите ему, что мы знаем ситуацию в деталях, но не хотим делать шум. Дайте понять, что Леонид Ильич рассчитывает на него и его поддержку. В общем, попробуйте дипломатично решить вопрос.

— Хорошо, Вадим Николаевич. Буду действовать в этом направлении. Но если вдруг он начнёт сопротивляться?

— Не думаю, — спокойно возразил Удилов. — Романов не глуп и понимает, что рисковать не стоит. Он знает цену политического конфликта с Москвой. Но в случае чего, докладывайте сразу мне.

— Всё понял. Сделаю.

Я положил трубку, потом снова поднял ее и набрал номер приемной Романова в обкоме партии. Ответила женщина с хорошо поставленным, но безэмоциональным голосом.

— Приемная Григория Васильевича