– Видишь ли, Кристя, – со вздохом ответил мой любимый муж. – Дело даже не в тех землях, которые перешли к Русской Америке. Тут главное – кто будет решать судьбу Франции, и будет ли Россия воевать в войне, которая вот-вот вспыхнет в Европе. И на чьей стороне она будет сражаться. По мне, так воевать русским вообще ни с кем не стоит. Страна наша большая, и дай нам Бог освоить те земли, которые у нас пока никем не заселены.

– Кузьма, – я прижалась к мужу, рядом с которым порой чувствовала себя маленькой и глупой девочкой. – Ты самый умный и добрый человек на свете. Пусть все будет так, как ты хочешь. А я постараюсь помочь тебе в этом…

– Аминь, – улыбнулся муж и стал осторожно расстегивать пуговицы на моей рубашке. – А пока иди ко мне, краса моя. Нам надо не забывать о том, что мы с тобой молодожены. И вспоминать об этом как можно чаще…

Глава 3. Заботы земных владык

20 марта 1756 года. Российская империя. Великий Устюг. Бывший лейб-медик императрицы Елизаветы, а ныне опальный ссыльный Иоганн Герман Лесток

Древние говорили, что жизнь человеческая подобна колесу Фортуны. Сегодня ты находишься на подъеме и снисходительно поглядываешь на тех, кто копошится внизу под тобой. А завтра судьба швыряет тебя наземь, и те, кто недавно лебезил перед тобой, теперь с высоты с презрением наблюдают за твоими конвульсиями в грязи и нечистотах.

Так случилось и со мной – отправившись больше полувека назад на поиск счастья и богатства из своего тихого и спокойного Люнебурга, я оказался в далекой Московии, где сумел понравиться ее грозному властителю царю Петру. Мой покойный батюшка считался неплохим лекарем и сумел научить меня искусству врачевания, после чего я отправился в Париж, где уже обосновался мой старший брат Жан-Поль.

Правда, в столице Франции он занимался не только тем, что пускал кровь и давал своим пациентам пилюли, возбуждающие плотские желания. И без помощи таких пилюль Жан-Поль сумел вступить в связь с внебрачной дочерью французского короля Людовика XIV Франсуазой-Марией Орлеанской. Именно тогда я получил первый в жизни урок – следует держаться подальше от дворцовых интриг. По неопытности я оказался вовлечен в заговор французских вельмож, за что на целый год угодил в замок Малый Шатле[7].

Выйдя из тюрьмы, я устроился в качестве хирурга в один из королевских полков. Но выковыривать на поле боя пули из ран наших солдат, рискуя при этом своей головой, мне не очень-то нравилось. К тому же офицеры смотрели на меня как человека, не равного себе. У каждого из них в предках было несколько поколений дворян. А мой же почтенный отец хотя и принадлежал к дворянству Шампани, но из-за приверженности к кальвинизму его семья после отмены Нантского эдикта была вынуждена покинуть родину и отправиться в далекий Люнебург.

Наблюдая за их богатой, полной удовольствия жизнью, я завидовал этим нарядным бездельникам. Мне тоже хотелось, подобно им, не считать золотые экю, иметь богатых любовниц и занимать достойное место в обществе. Но во Франции мне вряд ли удалось бы сделать блестящую карьеру. И потому-то я и решил отправиться в далекую и дикую Московию, где правящий там царь Петр решил приобщить свой народ к европейской цивилизации.

Да, это было славное время. Царь, сумев разбить своего соперника, грозного шведского короля Карла XII, стал императором, а созданные гением Петра армия и флот заставили все окружающие Россию страны относиться к ней с должным почтением.

Правда, служить при дворе русского императора было непросто. Он мог наградить по-царски, а мог, разгневавшись, отлупить любого из своих вельмож тяжелой тростью. Признаюсь, что и мне порой доставалось от царя. Но я не был на него в обиде.

Я сумел занять достойное место в окружении императора Петра. Его супруга Екатерина благоволила мне. Она, став российской императрицей, повелела мне быть ее лейб-медиком и определила состоять при дворе великой княжны Елизаветы Петровны. И я, забыв уроки молодости, снова пустился в придворные интриги, за что впоследствии жестоко поплатился.

Самое печальное, что пострадал я не от новой русской императрицы Анны Иоанновны, а от той, которую я фактически посадил на русский престол. Да-да, тот самый золотоволосый ангел по имени Елизавета поверила наветам канцлера Бестужева, велела арестовать меня и бросить в страшные застенки Тайной канцелярии. Меня пытали – я до сих пор с ужасом вспоминаю залитый кровью подвал и ужасный скрип дыбы, на которой подвешивали узников. Меня били кнутом и, в конце концов, приговорили к смерти.

Но перед тем как занять трон своего грозного отца, Елизавета торжественно дала обет, что в годы своего правления не подпишет ни одного смертного приговора. Только поэтому я и остался жив. Смертную казнь мне заменили ссылкой в Углич. Позднее меня перевели в Великий Устюг – старинный русский город на севере России. Здесь я и прозябал в бедности и забвении, лишь изредка получая сообщения из Петербурга о том, что там происходит.

У меня остались кое-какие связи с Францией, от которой в бытность мою лейб-медиком получал ежегодный пансион в 15 тысяч ливров. Неплохие у меня сложились отношения и с прусским послом в России Карлом Финком фон Финкенштейном, который в свое время добился того, что по ходатайству короля Пруссии Фридриха II император Священной Римской империи Карл VII даровал мне графское достоинство.

Мой друг не забыл меня, и окольными путями я получал из Пруссии вспомоществование, которое позволяло мне сводить концы с концами. Радовало меня и то, что ко мне оставалась благосклонной супруга цесаревича Петра Федоровича Екатерина Алексеевна, бывшая принцесса София Фредерика Августа Ангальт-Цербстская. Ведь в немалой степени благодаря моим стараниям и советам удалось уговорить императрицу, когда она выбирала невесту для своего племянника, остановить свой выбор на этой смышленой девице.

Сегодня я получил с оказией очередное послание от моего прусского благодетеля. Он просил меня разузнать, каковы намерения России в отношении Пруссии. Граф Финк фон Финкенштейн не скрывал, что в самое ближайшее время в Европе может начаться большая война. И королю Фридриху очень хотелось знать, на чьей стороне будет Россия в этой войне.

Было и отдельное поручение – разузнать у купцов и моряков, которые были частыми гостями в Великом Устюге, не известно ли им чего-либо о неких русских военных, которые неожиданно объявились в Новой Франции и начали там войну против Англии. Мой друг особо отметил –