Если я слишком долго остаюсь одна, то замечаю, что уровень моей тревожности резко повышается. Ко мне подкрадываются иррациональные мысли, и я начинаю нервничать. Когда распался мой брак, я пережила период сильного одиночества. С одной стороны, этого и следует ожидать, когда кто-то навсегда покидает твою жизнь. Но с другой стороны, я была не особенно активна – не хотела беспокоить людей еще больше. Но внезапно я обнаружила, что провела несколько выходных, не видя ни единой живой души. И я не собиралась поощрять тревожность, которая, как я чувствовала, подкрадывалась ко мне, возвращая то, что я у нее отвоевала. Поэтому я начала бегать. Иногда я бегала по парку и возвращалась домой, отдохнув ровно столько, чтобы чувствовать себя нормально в пустой квартире. Но иногда этого было недостаточно, и я использовала свободное время, чтобы сходить куда-нибудь – в кафе, в музей, просто пройтись по магазинам. Я часто ловила себя на том, что открываю или новые места, или те, которые ранее игнорировала. Я испытывала огромную радость, замечая странный дом, старый паб, железнодорожную ветку, скрытую от обычного взгляда. Иногда я сталкивалась с сюрреалистичным – группой шумных Дедов Морозов, сквозь которых мне приходилось протискиваться; собакой, которая удрала от своего хозяина и побежала со мной по парку; мужчиной, плывущим по лондонскому каналу. Вы знаете, какой грязный этот канал? Не говоря уже об избалованных лебедях. Я люблю животных так же сильно, как и любой другой странный человек, который гладит бездомных собак в парке, но лебеди злобные и грубые. Не спорьте со мной.

О чем я там говорила, пока меня не обуяла иррациональная ярость из-за лебедей? Да, как ни странно, когда я совершала пробежки, то никогда не чувствовала себя одинокой. Я ощущала связь со своим окружением, была частью картины, которая включала семьи в парке, людей, гуляющих с собаками, туристов и пассажиров пригородных поездов. Я обгоняла других бегунов и продвигалась дальше, зная, что раз они смогли, то получится и у меня. Пару лет назад над Гвинет Пэлтроу смеялись, потому что она рекламировала «заземление», которое было описано на ее веселом сайте Goop (зайдите и посмотрите, если вам нужно одеяло для собаки за 800 долларов). Язык этого описания причудливый и претенциозный, но в основном все сводилось к аргументу о том, что «физическая связь с планетой полезна как для тела, так и для души». Кажется, ее версия «заземления» включала в себя хождение босиком по собственноручно подкормленной траве или что-то столь же идиотское, но я чувствовала нечто до неприличия похожее в те моменты одиночества. Когда я бегала, то ощущала связь с окружающим миром – я была частью чего-то большего, чем просто мои неврозы. С каждым шагом я успокаивалась, ослабевал страх из-за тишины в квартире, приходило осознание того, что вокруг меня есть мир, с которым я хотела и могла взаимодействовать, когда мне заблагорассудится.

Пребывание на свежем воздухе и движение способствовали тому, что дома я не чувствовала себя отрезанной от мира или другой. Я могла пойти домой и заняться чем-нибудь более или менее продуктивным, а не сидеть в молчании и культивировать свое беспокойство. Большую часть жизни я ощущала психический дискомфорт, и одиночество только усугубляло это чувство, а ведь оно может привести к проблемам с психическим здоровьем. В 2014 году исследователи из Чикагского университета обнаружили, что одиночество является фактором, увеличивающим вероятность появления в будущем симптомов депрессии [118]. Но, как ни странно, быть одной во время бега было приятно. Когда я бегу одна по тротуару, то никогда не чувствую себя слабой или жалкой, как это бывает, когда слоняешься по пустой квартире. Я ощущаю себя сильной, а одиночество является моим выбором. Теснее связывая тело с мозгом и выводя его подышать, я осознаю свою целостность. Книга Деймона Янга «Как думать о спорте» начинается с рассказа о заблуждении «дуализма» – представления о своем мозге и теле как об отдельных сущностях. Потому что мышление «не происходит вне тела» [119]. Вы можете чувствовать себя одиноким в своем сознании и все же хотеть быть физически одиноким. И иногда, как я обнаружила во время бега, вам удается объединить эти две вещи, так что в конечном итоге все будет в порядке.

Многие люди рекомендуют бегать на природе, чтобы в полной мере ощутить преимущества таких тренировок для улучшения самочувствия. Исследование, проведенное Стэнфордским университетом в 2015 году, было направлено на то, чтобы выяснить, окажут ли физические упражнения на свежем воздухе какое-либо влияние на тревожные размышления и беспокойство, связанные с проблемами психического здоровья, такими как депрессия [120]. В ходе исследования одна группа участников совершила полуторачасовую прогулку на природе. Другая группа шла пешком столько же времени и с такой же интенсивностью, но в городских условиях. Люди, которые прогуливались на природе, сообщали об ослаблении беспокойства, и сканирование их мозга также показало снижение нейронной активности в связанной с психическими заболеваниями области мозга. Однако группа, которая гуляла по городу, не испытала ни одного из этих эффектов.

Исследование было небольшим – всего тридцать восемь человек, – но я могу понять аргументацию. Прогулки по сельской местности (то, что я полюбила теперь, когда стала старше) всегда настраивают меня на целый день так, как не под силу пробежке в условиях города. Ничто так не успокаивает взвинченные нервы, как одиночество в окружении красоты. Особенно с учетом волшебной тишины, царящей в сельской местности. Но это не значит, что я ничего не получаю от пробежек по городу. У многих из нас нет поблизости полей и лесов – по последним данным правительства Великобритании, около 82 процентов людей живут в городах [121].

Но у тех, кому посчастливилось иметь доступ к холмам, вересковым пустошам и вершинам утесов, впечатления могут быть глубже. В книге «Свободный бег: путешествие бегуна» (Running Free: a Runner’s Journey) журналист Ричард Асквит описывает, как он впервые начал заниматься бегом и быстро влюбился в этот вид спорта [122]. Он сам определял время и стремился бегать быстрее, дольше, лучше – пока это не превратилось в неблагодарное и слишком похожее на работу занятие. Асквит открыл для себя бег на природе и кардинально изменил свое отношение к