привлекала во Флориду всё больше людей. Каждую неделю всё больше земель делилось на участки. То, что условно называлось побережьем, стало находиться в пяти, десяти или пятнадцати милях от ближайшего соляного источника. Пригороды стали находиться на поразительном расстоянии от города. По мере того, как спекуляция распространялась на север, предприимчивый бостонец, мистер Чарльз Понци, создал участок «рядом с Джексонвиллом». Он находился примерно в шестидесяти пяти милях к западу от города. (В других отношениях Понци был сторонником хороших, компактных районов; он продавал двадцать три участка на акр.) В тех случаях, когда участок находился недалеко от города, как в случае с Manhattan Estates, которые находились «не более чем в трёх четвертях мили от процветающего и быстрорастущего города Нетти», города, как и Нетти, не существовало. Перегруженность транспорта, въезжающего в штат, стала настолько серьёзной, что осенью 1925 года железнодорожные компании были вынуждены объявить эмбарго на менее важные грузы, включая строительные материалы для развития районов. Цены на них резко выросли. В радиусе сорока миль от Майами «внутренние» участки продавались по цене от 8000 до 20 000 долларов; участки на набережной – от 15 000 до 25 000 долларов, а более-менее качественные участки на берегу моря – от 20 000 до 75 000 долларов. 4
Однако весной 1926 года приток новых покупателей, столь необходимый для реального роста цен, начал спадать. Как показали события 1928 и 1929 годов, импульс, набранный в результате хорошего бума, не рассеивается в одночасье. В 1926 году растущее красноречие рекламщиков какое-то время компенсировало сокращение числа потенциальных клиентов. (Даже голос Уильяма Дженнингса Брайана, некогда громогласно выступавшего против золотого креста, на какое-то время был привлечен к печальной задаче продажи болот.) Но этот бум не был оставлен на произвол судьбы. Осенью 1926 года два урагана показали, по словам Фредерика Льюиса Аллена, «на что способен успокаивающий тропический ветер, разбежавшись с Вест-Индии». 5 Сильнейший из этих ветров 18 сентября 1926 года унес жизни четырёхсот человек, сорвал крыши с тысяч домов и выбросил тонны воды и несколько элегантных яхт на улицы Майами. Все согласились, что шторм дал здоровую передышку в урагане, хотя его возобновление предсказывалось ежедневно. В газете « Wall Street Journal» от 8 октября 1926 года Питер О. Найт, сотрудник авиакомпании Seaboard Air Line и искренне верящий в будущее Флориды, признал, что в помощи нуждаются от семнадцати до восемнадцати тысяч человек. Но он добавил: «Та же Флорида, со своими великолепными ресурсами, прекрасным климатом и географическим положением, никуда не денется. Это Американская Ривьера». Он выразил обеспокоенность тем, что сбор средств у Красного Креста на ликвидацию последствий урагана «нанесёт Флориде больше непоправимого ущерба, чем будет компенсировано полученными средствами». 6
Это нежелание признать, что конец уже наступил, также соответствует классической схеме. Конец наступил во Флориде. В 1925 году банковские остатки в Майами составляли 1 066 528 000 долларов; к 1928 году они сократились до 143 364 000 долларов. 7 Фермеры, продавшие свою землю по баснословной цене и осудившие себя за то, что она впоследствии продавалась в два, три, а то и в четыре раза дороже первоначальной, теперь порой возвращали её себе, несмотря на целую цепь последующих неплатежей. Иногда она была снабжена улицами с красноречивыми названиями, тротуарами, уличными фонарями, а также налогами и сборами, в несколько раз превышавшими её нынешнюю стоимость.
Флоридский бум стал первым проявлением настроений двадцатых годов и убеждения в том, что Бог предназначил американскому среднему классу быть богатым. Но то, что эти настроения пережили крах Флориды, ещё более примечательно. Широко осознавалось, что во Флориде всё развалилось. Хотя число спекулянтов было почти наверняка невелико по сравнению с последующим участием в фондовом рынке, почти в каждом населённом пункте был человек, который, как известно, «изрядно потрепал» во Флориде. В течение столетия после краха «пузыря Южных морей» англичане с подозрением относились к самым уважаемым акционерным компаниям. Даже после краха флоридского бума вера американцев в быстрое и лёгкое обогащение на фондовом рынке становилась с каждым днём всё более очевидной.
III
Трудно сказать, когда начался бум фондового рынка в 1920-х годах. Существовали веские причины, по которым в эти годы цены на обыкновенные акции должны были расти. Прибыль корпораций была высокой и росла. Перспективы казались благоприятными. В начале 1920-х годов цены на акции были низкими, а доходность — благоприятной.
В последние шесть месяцев 1924 года цены на ценные бумаги начали расти, и этот рост продолжался и продолжался до конца 1925 года. Так, в конце мая 1924 года среднее значение цен двадцати пяти промышленных акций по версии New York Times составляло 106; к концу года оно достигло 134. 8 К 31 декабря 1925 года он вырос еще почти на 50 пунктов и составил 181. Рост в течение 1925 года был на удивление устойчивым; была лишь пара месяцев, когда значения не показывали чистого прироста.
В 1926 году наблюдался своего рода спад. В начале года дела шли немного хуже; многие считали, что цены предыдущего года неоправданно выросли. Февраль принёс резкое падение рынка, а март – довольно резкий обвал. Индекс промышленных акций Times упал со 181 пункта в начале года до 172 пунктов в конце февраля, а затем упал почти на 30 пунктов до 143 пунктов в конце марта. Однако в апреле рынок стабилизировался и возобновил рост. Ещё один небольшой спад произошёл в октябре, сразу после того, как ураган уничтожил остатки бума во Флориде, но восстановление снова последовало быстро. К концу года цены были примерно на уровне начала года.
В 1927 году рост начался по-настоящему. День за днём, месяц за месяцем цены на акции росли. Прирост по более поздним меркам был невелик, но обладал признаком высокой надёжности. И снова, всего за два месяца 1927 года, индексы не показали роста. 20 мая, когда Линдберг взлетел с аэродрома Рузвельт-Филд и направился в Париж, значительная часть горожан не знала об этом событии. Рынок, который в тот день демонстрировал очередной небольшой, но устойчивый рост, к тому времени обрёл верных поклонников, не жалевших внимания и на более возвышенные темы.
Летом 1927 года Генри Форд положил конец бессмертной модели T и закрыл свой завод, готовясь к выпуску модели A. Индекс промышленного производства Федеральной резервной системы снизился, предположительно, из-за закрытия завода Ford, и все поговаривали о надвигающейся депрессии. Влияние на рынок было незаметным. К концу года, когда производство также снова начало расти, индекс промышленного производства газеты Times
