публичном интервью он заявил:
«Да, я эсэсовец. А знаете ли вы, кто такой эсэсовец? Это боец. Прежде чем он удостаивается чести вступить в эту организацию, проверяют чистоту крови его предков до четвертого колена. Это профессионал, избранный самим Гитлером».
И разоблаченный Барбье надел униформу, весьма похожую на эсэсовскую. Теперь он открыто представлялся как главный советник президента «по борьбе с подрывными элементами», подполковник боливийской военной разведки «Г-2», сотрудник министерства внутренних дел.
В Боливии побеждает правительство левых сил во главе с Эрнано Силесо Суасо. Опять следует государственный переворот: возвращаются военные. К новой хунте враждебны профсоюзы, в стране разгорается партизанское движение. У власти вдруг оказывается исполняющая обязанности президента Лидия Гейлер — женщина в стане военных…
Но реакцию не устраивают «слабые» демократические режимы. Они — за сильную власть. Клаус Барбье берется подготовить переворот. Он составляет план «Амапола» («Мак»): 145 страниц детально разработанной операции. Из разного сброда Барбье сколачивает отряды «Женихи смерти», «Национал-социалистскую боевую фалангу», специальную службу безопасности, названную СЕС[15], едет в Западную Германию рекрутировать наемников — из них формируются элитные части. В Боливию съезжаются самые знаменитые головорезы — Стефано делла Кьяйе, Пьер Луиджи Пальяи, представляющие террористическое крыло итало-аргентинской масонской ложи «П-2»; бывший оасовец Наполеон Леклерк, прославившийся пытками в Алжире; ветеран бронетанковой дивизии СС Герберт Копплин, ненавидящий большевиков за то, что те до 1952 года продержали его в русском плену; Иоахим Фибелькорн, Манфред Кульманн — цвет западно-германского неонацизма. Да под рукой еще организации бывших эсэсовцев: ХИАГ, ОДЕССА, «Паук»…
«Баварской бандой» — так называли себя штурмовики, что по вызову Клауса Барбье слетелись в Боливию, — руководил Иоахим Фибелькорн. Один из них, Элио Чио-лини, впоследствии проговорился итальянскому журналу «Панорама»: «Наша группа была в постоянном контакте с нацистским штабом в Ла-Пасе, которым руководил экс-капитан СС, известный торговец оружием и советник правительства Клаус Барбье. Во второй половине 1978 года перед нами была поставлена ясная задача: организоваться так, чтобы в один прекрасный день показать свою силу». Этот «прекрасный день» был уже недалек.
17 июля 1980 года фашистская контрреволюция в Боливии свершилась. Это был 189-й путч за полтора века независимости Боливии. Как и в дни молодости, Клаус Барбье не знает устали — он пытает, расстреливает, громит профсоюзы и партии. Победу празднуют с фашистскими стягами, гимнами, приветствиями. Хайль Барбье! До сих пор ему приходилось держать в страхе города и провинции. В первый раз он держал в страхе целую страну. Более кровавой диктатуры в Боливии, чем режим генерала Гарсиа Месы, которого он привел к власти, не было за всю историю страны.
Но именно этим путчем, организованным с таким знанием дела, Клаус Барбье подписал себе приговор. Крышка, которой военно-фашистская хунта надеялась придавить бурлящий котел Боливии, через два года слетела снова. Хрупкая демократия вернулась в страну. Вновь президентом был избран Эрнан Силесо Суасо, возвратившийся из ссылки. Президент, конечно же, помнил, что в 1957 году, будучи вице-президентом тогдашнего демократического правительства, именно он подписал декрет № 75075, благодаря которому Клаус Альтман сделался полноправным гражданином Боливии. Он мог теперь убедиться, к чему это привело: четверть века спустя натурализовавшийся эсэсовец осуществлял не только местные перевороты, но и планировал их в масштабах всего континента.
О многом заставляет задуматься такой факт: с 1950 по 1975 год, как сообщала американская журналистка Пенни Лерну в книге «Стон людей», в США прошли выучку более 70 тысяч военных и полицейских чинов из латиноамериканских стран. Опасную деятельность Барбье пресекла выдача его Франции, хотя и в Боливии небо вопиет о совершенных им злодеяниях. «Раньше жертвой палача Лиона был французский народ, теперь им стал народ боливийский…» — заявил Национальный комитет защиты демократии этой страны. «Остается лишь сожалеть, — сказал мне Серж Кларсфельд, — что правосудие двух стран не составило совместный обвинительный акт». Процесс в Лионе в равной мере мог и должен был стать судом над старым и новым фашизмом.
В досье адвоката Кларсфельда мое внимание привлекла фотография четырех мужчин, снявшихся на фоне самолета.
— Вы? — спросил я, показав на полного увальня в очках; он стоял вторым слева.
— Ну, я, — сказал Кларсфельд. — Слева от меня пилот, а справа Режис Дебре и Густаво Санчес Салазар, мои друзья. Это было в Чили в 1973 году: мы решили похитить Клауса Барбье и зафрахтовали для этого самолет.
Я ахнул: похитить?! Не могу себе представить этого респектабельного адвоката в такой роли. Кларсфельд снимает очки, трет стекла, щурится, обдумывает ответ:
— Видите ли, для нас цель охоты за нацистами — не расправа, не месть, а разоблачение и предание их суду. Так вот, когда и после поездок Беаты Боливия все равно отказала Франции в выдаче Барбье, мы решили действовать. Режис Дебре познакомился в Чили с беженцами из Боливии. Так мы подружились с Густаво Санчесом Салазаром. Он приехал в Париж. Вчетвером мы засели за план. Нам с Беатой досталось нелегкое дело: собрать 5 тысяч долларов для покупки автомобиля в Боливии. Густаво Санчес взялся подготовить нужные контакты в стране. Мы намеревались перехватить Барбье на каком-нибудь загородном маршруте и помчаться в условленное место, где сел бы вызванный по рации самолет. Из Чили — на корабль и во Францию. Все было продумано…
— Коль скоро вы зафрахтовали самолет, значит, операция уже началась? Что же помешало?
— Переворот в Чили, — ответил Кларсфельд — Пиночет. Все рухнуло в один день.
Через десять лет «заговорщики» пошли другим путем. Узнав, что в Боливии пришло к власти демократическое правительство Эрнана Силеса Суасо и что их друг Густаво Санчес Салазар стал заместителем министра внутренних дел, Серж Кларсфельд отправился в Елисейский дворец к советнику президента Режису Дебре. «Настал момент действовать», — сказал он.
Между Францией и Боливией по-прежнему не было соглашения о выдаче преступников, и Санчес Салазар начал с того, что добился решения Верховного суда страны о лишении Барбье боливийского гражданства ввиду того, что оно было получено незаконно — на фальшивое имя. В январе 1983 года президент страны вызвал посла ФРГ. Нет, в Западной Германии меньше всего желали бы высылки нацистского преступника именно сейчас. «Надеюсь, — сказал посол Гельмут Хофф президенту, — вы отнесетесь с пониманием к нашей ситуации: в марте начинаются выборы в бундестаг, и правительству Коля это будет весьма некстати».
Боливия выслала Барбье во Французскую Гвиану. Там уже ждал самолет, взявший курс на Лион.
В самолете Барбье дал интервью: он ни в чем не раскаивается, ни в чем не виноват. Он всего-навсего честно выполнял свой «солдатский долг».
Да, слабостей — никаких… Эсэсовская характеристика оставалась в