3 ноября 1932 г. в IV Управлении была подготовлена справка «Пекинский провал (налёт на посольство) 1927 г.»:

«6-го апреля 1927 года полицейские и военные части Чжан-Цзо-Лина совершили налёт на наше полпредство в Пекине, захватив большое количество секретных документов и арестовав ряд сотрудников посольства, а также скрывавшихся там видных работников Китайской компартии, во главе с тов. Ли-Та-Чжао.

В числе захваченных документов были:

– во-первых, материалы о нашей разведке в Китае (материалы, помещавшейся в полпредстве центральной резидентуры) – отчёты резидентур на местах, переписка с ними, переписка центральной резидентуры с Москвой, расписки агентов в получении денег, добытые агентами документы в иностранных посольствах и др.;

– во-вторых, материалы о нашей связи с Кантоном и с Фын-Юй-Сяном – документы о снабжении оружием и другим имуществом „национально-революционной армии“ Юга и „народных армий“ Севера, список наших военных и др. работников в Китайских армиях с настоящими и вымышленными их именами, доклады Советских представителей в „народных армиях“, доклады Галина, и переписка с Галиным и Бородиным, протокол переговоров Карахана с представителями Фына, документы, в которых фигурируют подписи Карахана и других официальных деятелей СССР, протокол заседания „Китайской комиссии“ в Москве и др.;

– в третьих, материалы о военном положении „Национально-революционной армии“;

– в-четвёртых, материалы Китайской Компартии – протоколы заседаний Северного Областного Комитета ККП (помещавшегося в полпредстве), секретные адреса коммунистов и др.

Из захваченных документов, китайские милитаристы и империалистические державы могли составить себе более или менее полную картину всей нашей секретной работы в Китае.

Эти документы, во-первых, вскрывали методы работы и организационную структуру нашей разведывательной сети в Китае и давали материал для провала ряда резидентур;

во-вторых, они давали обильный материал империалистическим державам для использования в дипломатических, политических и военных целях;

в-третьих, они передавали в руки милитаристов информацию о военном положении в Национально-революционном лагере;

в-четвёртых, эти материалы раскрывали тактику Китайской Компартии в соответствующий период и давали ключ к провалу ряда работников.

Кроме того, результатом налёта был разгром Северного Комитета Компартии, казнь его руководителей, арестованных в полпредстве, временная дезорганизация всего нашего секретного аппарата. …

Заключение:

1) использование нашего посольства, как базы разведывательного аппарата, связано с рядом чрезвычайно отрицательных моментов: посольство является таким учреждением, за всей деятельностью которого и за всеми сотрудниками постоянно ведётся слежка; посольство является пунктом, привлекающим внимание разведки других стран; провал агентуры компрометирует наши дипломатические учреждения и вызывает политические осложнения; в случае войны, или внезапного разрыва дипломатических отношений ликвидируется и база разведывательного аппарата, вся сеть может остаться временно без руководства.

Ещё большей ошибкой было размещение центральной резидентуры в здании военного атташе, экстерриториальность которого находилась под сомнением.

2) Посольство в Пекине являлось не только центром нашей разведывательной работы, но и центром всей нашей секретной работы в Китае; через посольство проходила связь с нашими советниками, с компартией, с гоминьданом, с „народными армиями“ и т. д.; в посольстве находился областной комитет Компартии, скрывался ряд солидных работников партии и т. д. Все это не могло не привлечь так или иначе внимание соответствующих органов, представляло большие трудности в отношении законспирирования всей работы и являлось огромной опасностью в случае провала. Обнаружение нитей по одной линии работы могло легко привести к обнаружению других нитей, идущих из посольства.

3) Сама агентурная сеть построена была абсолютно неправильно. Центральная резидентура в Пекине, опиравшаяся на посольство, руководила (или во всяком случае держала связь) со всеми резидентурами в северном и центральном Китае, в Маньчжурии и в Корее (Сеул). В результате такой централизации налёт на посольство поставил под угрозу провала всю нашу агентурную сеть в Китае (выделено мной. – Авт.).

4) Сосредоточение всей секретной работы в посольстве создало громоздкий секретный архив, разбросанный по различным помещениям полпредства; возможность обыска в полпредстве и меры к уничтожению архива заранее не были предусмотрены. Между тем, надо было вообще держать в посольстве только совершенно необходимый материал, сосредоточив его в одном месте и приняв соответствующие меры, позволяющие уничтожить его в максимально короткий промежуток времени.

5) Даже после получения сведений о готовящемся налёте не были приняты самые необходимые меры: эвакуация китайских коммунистов в более безопасное место, уничтожение лишних материалов, организацию наблюдения, охраны и связи, концентрация всех секретных материалов, точное расписание кому, что делать в случае налёта и готовность к налёту в любой момент. Только в результате неприятия этих элементарных мер, могло создаться такое положение, когда полиция ворвалась в посольство неожиданно, военный городок был сразу отрезан от посольства, значительную часть бумаг не успели сжечь, работники китайской партии были арестованы, а сейф начальника резидентуры целиком попал в руки полиции.

Общий вывод: пекинский провал нанёс существенный удар нашей работе в Китае, главным образом, благодаря неправильному организационному построению этой работы и не принятию необходимых предупредительных мероприятий».

Начальник сектора 2-го агентурного отдела Фрид[171] счёл необходимым сделать следующий комментарий к данному документу:

«… в общем, согласен, но пункт первый его выводов нуждается в следующей поправке: использовать все легальные возможности, которые нам работа в Китае давала в определённый период, была нашей священной обязанностью. Но надеяться, что обстановка останется на вечные времена было, по крайней мере, легкомыслием. При построении агентурной сети нужно чутко относиться к изменяющейся обстановке. Вот почему, её изучение (т. е. обстановки) – есть наша повседневная задача».

Мукденские инициаторы налёта на представительство СССР в Пекине, однако, не пошли на полный разрыв отношений между Маньчжурией и СССР.

В определённой степени участь полпредства в Пекине постигла советское генеральное консульство в Шанхае. 6 апреля генконсульство, находившееся на территории английской концессии, было окружено вооружёнными белогвардейцами и отрядом английских войск, которые пытались обыскивать всех входящих и выходящих, даже комиссара по иностранным делам китайского управления Шанхая, и, поскольку он отказался подвергнуться унизительной процедуре, его не пропустили к генконсулу Линде. Осада продолжалась две недели. Перехватывались все письма и телеграммы, посетители шанхайского консульства бесцеремонно фотографировались.

Менее чем через две недели после «пекинского провала» 21 апреля 1927 года в IV-м Управлении состоялось совещание начальников разведотделов штабов военных округов и сотрудников 3-го (информационно-статистического) отдела. Присутствовали начальник Штаба РККА М. Н. Тухачевский и его заместитель С. А. Пугачёв, Я. К. Берзин, начальник 3 (информационно-статистического отдела), помощник начальника Управления А. М. Никонов, сотрудники 3-го отдела IV-го Управлении, начальники РО штабов приграничных военных округов: Ленинградского (Б. В. Петрусевич), Белорусского (М. Н. Рябинин), Украинского (Г. И. Баар), Сибирского (А. Ф. Заколодкин) и Среднеазиатского (Рачковский). Речь шла о состоянии информационной работы IV-го Управления и на