В своём вступительном слове М. Н. Тухачевский отметил, что опыт проведённой за последние годы разведывательной деятельности показывает, что в области изучения политико-экономических проблем «мы далеко ушли вперёд». Но в изучении оперативных вопросов, составлении экономических, военно-географических и статистических описаний, а также уяснении вопросов тактики «мы недостаточно ещё воспитаны» и мало имеем разработанных материалов. «Мы не имеем» ценных материалов в отношении железных дорог на театрах наших вероятных противников. Хотя в исследовании железных дорог «мы уже достигли некоторых успехов, но они ещё недостаточны», в этом вопросе у нас отсутствует определённая культура, недостаточно правильно практикуется построение заданий и оценка данных. Надо признаться, что в части изучения этой проблемы как стратегического элемента на войне «наша разведка только становится на ноги». Нам надо взять под лупу, отметил начальник штаба РККА, ряд основных вопросов, связанных с западным театром военных действий. Этот театр с его дорогами и болотами должен стать объектом наших особых исследований. Вопросы особенностей польского театра должны стать объектом тщательных изучений не только в общем, но и в деталях. Только при таком отношении к работе, товарищи, мы овладеем многим, что нам нужно для войны. Приближение войны возлагает на нас определённые обязанности. «В настоящее время не так важны ошибки в отношении учёта дивизий противника, но недопустимы ошибки в изучении театра». Весьма спорный тезис при всей необходимости изучения вероятного театра военных действий.

Вся подготовка нашей армии, указывал М. Н. Тухачевский, упирается в эти вопросы, и наша разведка на эти вопросы должна дать ответ. Для достижения этих целей нам нужно искать не только секретные документы и поставить на ноги агентуру, но и культивировать в себе навыки изучения легальных изданий: труды, отдельные выступления с кафедр, речи и т. д.

Всё сказанное было, безусловно, правильно. Следует досконально изучать вероятные театры военных действий. Но, поводов для утверждения, что в области изучения политико-экономических проблем «мы далеко ушли вперёд» было не достаточно. По, крайней мере, на Дальнем Востоке. Пример тому, неадекватная характеристика внутриполитической остановки в Китае, приведшая к провалу всех советских планов в поднебесной.

Руководитель военной разведки согласился с «рядом недостатков» в разведывательной работе, отмеченных Тухачевским. Объективно это вполне понятно, отметил Берзин, так как наша разведка ещё молода; она имеет всего лишь 5–6 лет. Если до сего времени в нашей работе мы и имели неправильные уклоны, то они объяснялись главным образом тем, что жизнь страны в это время и международная политическая обстановка ставили специфические задачи разведке и таким образом давали разведывательному аппарату своеобразную установку. Но начиная с 1926 года, подчеркнул Берзин, мы уже взялись за военизацию нашей разведки, проведя это через ряд организационных мероприятий, построение плана добычи и обработки материалов. Конкретно в круг нашей деятельности сейчас уже входят оперативные вопросы, изучение службы связи, железных дорог. Ещё один важный вопрос – изучение того, что даёт военная разведка. В этом вопросе приходится отметить, что у нас ещё нет единого метода и системы использования материалов для изучения иностранных армий.

А. М. Никонов специально остановился на разведке в странах Востока. «По этим странам накоплен огромный материал, который лишь частично обработан и непрерывно пополняется новыми материалами. Страны Востока уже на основании имеющихся материалов могут быть освещены в достаточной мере. Однако развивающаяся на Востоке национально-освободительная борьба и наступление мирового капитализма с каждым днём затрагивает всё больше и больше непосредственно СССР, и странам Востока будет уделено должное внимание и в будущем. – заявил Никонов. – Необходимо освещение во всех деталях вооружённых сил Японии, которая в силу политических и иных условий до сих пор охватывалась нашим агентурным аппаратом в недостаточной мере, но которая представляет огромный интерес как страна, имеющая первоклассные сухопутные, морские и воздушные силы. На основании изложенных данных, характеризующих информационную работу IV Управления, можно сказать, что в настоящее время Управление располагает достаточными данными для того, чтобы поставить на должную высоту дело изучения иностранных армий в войсковых частях и штабах РККА…».

Всё так, но, где же реальная оценка, происходящего в Китае, с учётом имевшихся на тот момент у военной разведки сил и средств.

В заключение совещания заместитель начальника штаба РККА С. А. Пугачёв подвёл итог: «Использование всех способов разведки, я надеюсь, будет поставлено на ноги под руководством IV Управления. Не надо забывать, что на горизонте тучи начали сгущаться: нападение на погранпосты поляков в 1925 г., вопрос о КВЖД и, наконец, нападение на наше посольство в Пекине и консульство в Шанхае. При другой нашей политике мы уже давно бы вступили в войну, но мы этого не хотим. Что касается Центра, то мы постараемся всё сделать, чтобы облегчить вашу работу». Наконец, вспомнили о Китае.

Мы становились свидетелями провала всей нашей стратегии в Китае, построенной на ошибочной оценке оперативной обстановки в поднебесной. Чрезвычайно затратного провала. И этот факт попытались молчаливо обойти.

Широкое использование действовавших членов партии, а также связь агентуры с советскими представительствами стали источником провала в апреле 1927 г. во Франции.

Полученная Разведупром из Парижа телеграмма сообщала об аресте 9 апреля 1927 г. «нелегального сотрудника для связи тов. Узданского[172] /по паспорту литовский студент Гротницкий [Grodnicki]/, связиста, русского эмигранта Абрама Бернштейна и двух французских источников рабочих Прево и Менетрье».

Помощник резидента Узданский («Дени») находился на нелегальной работе в Париже с марта 1926 г. по паспорту литовского студента Гродницкого. Псевдонимы «Абрам», «Бернштейн» были присвоены агенту-связнику А. Г. Немировскому.

Газетные же телеграммы из Парижа сообщали о двух провалах, которые, однако, друг с другом пока не связывались: во-первых, арест помощника секретаря Парижской организации Компартии Дадо, рабочих Прево и Менетрье и, во-вторых, литовского студента Гродницкого и «художника Бернштейна», которых полиция неоднократно видела вблизи авиационных и артиллерийских парков. Наконец, сообщалось об обыске на квартире члена ЦК Компартии Креме, якобы, в связи с арестом Дадо. Причиной ареста первых троих указывалось соучастие в шпионаже на национальных оружейных заводах. Связь между этими двумя сериями арестов была установлена очень быстро.

«Дени» и «Бернштейн» были арестованы на встрече при передаче материалов. Накануне задержания Узданский получил «два документа о порохах» от агента Кошлена и передал их «Бернштейну».

Эти документы подлежали передаче представителю Разведупра в советском торгпредстве.

«Причина провала пока еще не совсем ясна, – докладывал парижский резидент Кирхенштейн Р. М.[173] в Центр, – но уже более или менее уверенно можно сказать, что разработка полиции велась по двум направлениям: с одной стороны – слежка велась ещё с 1925 года за 26 и 43 товарищами, поддерживающими связь в провинции. С другой стороны – наблюдение было установлено за Абрамом. Из