В этот день мне не повезло – я подорвался. Растяжка была где-то на уровне глаз. Ничего страшного, но нужно было отжаться 200 раз. Тут мне маленько подфартило: я отжался всего раз 50, когда инструктор сказал:

– Ладно, хорош, вставай, иди в строй.

Позже мы с металлоискателем поладили. На самом деле мне это даже стало нравиться.

Третий день я никогда не забуду. Мы учились выставлять урку. Урка – это такая приблуда, которая стреляет на 400 – 800 метров и делает проход в минном поле. Но на самом деле зачастую с ее помощью уничтожают городские кварталы. По сути, это одноразовая штука, потому что, когда пуляешь, техника противника видит, откуда происходит выстрел, и сразу прилетает обратка. Разобрать урку физически не успеть. Поэтому ею выстреливают и уходят. Говорят, очень мощная штука, но в действии я ее не видел. Урка состоит из двигателя, тормозного механизма, станины, 22 шлангов. В каждом шланге по 80 кг тротила.

И всю эту канитель надо было выставить за 20 минут. Соединить между собой 22 шланга, по-особенному уложить их змейкой… Посмотрите фотографии, и вы поймете, что это такое. И все это за 20 минут! Боже мой! Но это еще полбеды. Беда заключалась в том, что ее нужно было тащить от нашей учебной части до полигона.

Понятно, что тут хватало на всех. И снова мой казахский друг смекнул:

– Габо, вон 2 кувалды. По-любому нести что-нибудь надо. Лучше понесем кувалды.

Как вы знаете, кувалда – это любимое орудие у Вагнеров. Кто вперед, того черед, как говорят. Естественно, Казах был первый около кувалды. Забрали мы эти кувалды, а все остальные потаранили урку. На полигоне началась свистопляска: шланги не соединяются, все мокрое, грязное, постоянно защемляешь пальцы – это треш, конечно. Каким-то чудом мы эту урку отработали. Все вымотались, но нам еще предстояло тащить ее обратно. Господи, слава богу, мы сдали зачет с первого раза! Не знаю, как мы умудрились это сделать, видимо, со страха.

А дальше все дни стали похожи на день сурка. На полигоне мы делились на группы. Одни группы ставили мины, другие их находили. Чаще всего мы, САГ-овцы, работали с ребятами из саперного батальона. Они закапывали, и мы закапывали, а потом искали друг у друга. СБ-шники считались посерьезнее, но и про нас, САГ, тоже думали, что мы шарим.

Кроме занятий на полигоне, у нас еще была теория. Целый день, как школьники, под диктовку мы писали тактико-технические характеристики. До сих пор не понимаю, почему ЧВК при всей своей обеспеченности не может напечатать памятки для того, чтобы не приходилось писать от руки. А то пишешь на коленке, народу битком, засыпаешь… ТТХ учили все: и штурмы, и мы, и ребята из саперного батальона. Преподавали довольно неплохо, местами интересно.

Мы втянулись. Начались разговоры о том, как мы будем воевать. Мы стали мечтать о том, что из нас сформируют подразделение, нам дадут пикап, и мы, такие крутые, будем разъезжать по разным батареям. И что нам выдадут рд-шки11, тротилы, шашки, шнуры, запалы, ТМ-ки, подрывные машинки – короче, все, что можно. И мы станем прямо вообще – элита! Реальность была чудовищна… Но тогда мы этого не знали.

Ребята, Ка-шники, первый поток, пробыли с нами 6 дней, потом мы попрощались. К сожалению, я больше с ними не встречался. Дай бог, чтобы они все были живы. Хорошие парни. Пришел второй поток. Среди них тоже оказались классные пацаны – якуты. Мы с ними сразу закорефанились. Там один чувак выделялся: 25 лет у него ходка, 23 из них отсидел и пошел воевать. Я его спросил:

– Нафига?

Он мне:

– Да так, карму почистить.

И что-то мы с ними долго так и прикольно общались. В итоге они меня дымом каким-то окуривали. В общем, совершали шаманский ритуал. Возможно, именно благодаря им я живым остался. Тоже дай бог, чтобы они были здоровы.

Наш курс близился к завершению. В один из дней приехал старшина – мы к нему, нам же интересно. Слово за слово:

– Брат, ну что там, как там?

– Ну пацаны, да фиг его знает, вот вчера один сапер задвухсотился.

Ну все, это было как ушат холодной воды. Я осознал, что на этой позиции действительно можно умереть. Именно будучи сапером. Мы начали гадать, из-за чего он погиб? То ли от прилета, то ли сам на чем-то подорвался. Конечно, голову себе мы тогда поломали. В этом плане мы все в нашей троице стоили друг друга. Оказалось потом, все просто и банально: при разгрузке БК (боекомплекта) прилетел Хаймарс или что-то подобное, и чувак погиб, к сожалению.

Через какое-то время и за нами приехали, чтобы забрать на боевую позицию.

Глава восьмая о позиции N и о работе такелажников

Итак, сладкие мои, начинаю повествование о моей любимой позиции N под Бахмутом.

Приехал за нами в саперку старшина, мы попрощались с начальником учебки, с инструкторами. И правда нормальные мужики, очень хорошие. Только добрым словом их вспоминаю.

Мы загрузили шмурдяк в пикап, сели в машину, поехали. Старшина по дороге нас кормил, покупал пиццу, что-то еще. Естественно, денег нихера у нас не было. А откуда им быть? У меня все причитающиеся получала дочь, а окопные 5 тыс. рублей я даже не помню, куда тратил.

Тут нас ждало разочарование: мы поняли, что нас отправляют на разные позиции. Сначала заехали к командиру отделения саперного подразделения. Тот ни в зуб ногой. Сказал, что он уже никакой не комотд и вообще давно уже сдал все эти «ваши» инструменты и ему вообще ничего не надо.

Пришлось составить перечень всего необходимого. Обширный, надо сказать, вышел список: пластиты, гексогены, шнуры, детонаторы, взрывные машинки, рд-шки. Прямо саперы – саперы. Старшина все это дело записал и поехал развозить нас по местам службы.

Итак, я оказался на своей новой позиции.

Первый, кого я там увидел, был улыбающийся бородатый дядька – Бали, радист, офигенный пацан. С большой рыжей бородой, лысый – вылитый моджахед.

Всегда улыбающийся, всегда на позитиве, редко кто-либо видел, чтобы Бали ругался. Он отвечал за рацию, которую мы называли пиздюлятором и которая хреново работала. Радист имел