Внезапно он почувствовал толчок. Оказывается, он налетел на фонарный столб. Микулин вздрогнул и пришел в себя. Увидел, что забрел в какой-то переулок и стоит перед облупившимся кабаком с зеленой вывеской, из которого доносились крики и шум пьяной драки. Вдруг дверь кабака отворилась и из нее, покачиваясь, вышел захмелевший оборванец огромного роста. Один его глаз запух, закрытый огромным лиловым синяком, но второй победно сверкал.

Микулин вздрогнул. Вот оно решение. Сам случай подсказывает его. Один глаз не видит. Но есть же второй. Значит, надо на мотор поставить второе запасное магнето. Боже, как просто!

Микулин круто повернулся и побежал обратно. Когда он явился на поле, народ уже разошелся. Шура направился к ангару. У входа ему преградил дорогу какой-то человек, по-видимому сторож.

— Мне нужен господин Уточкин, — сказал Шура, — он еще здесь?

— Здесь. Но никого не принимает, — услышал он угрюмый ответ.

— Мне его очень нужно видеть.

— Все хотят его видеть. От газетчиков отбоя нет, полно гимназистов — летать хотят.

— Передайте ему, что его хочет видеть племянник профессора Жуковского Александр Микулин. — Шура пошел с козырного туза. Имя Жуковского произвело впечатление.

— Сей секунд, — ответил сторож и исчез.

Через минуту он вернулся.

— Проходите.

В углу ангара, на скамье, сидел Уточкин. Рядом с ним лежало злополучное магнето.

Подойдя к Уточкину, Микулин одернул мундирчик и поклонился.

— Что вам угодно, господин Микулин? — спросил Уточкин.

— Сегодня из-за отказа магнето ваш аэроплан чуть не потерпел аварию.

Уточкин молча кивнул.

— Так вот, я придумал, как избежать остановки мотора, если вдруг откажет магнето, — продолжал Микулин волнуясь. — Надо на моторе поставить второе магнето, которое будет питать двигатель током, если выйдет из строя первое. А поставить его надо в затылок первому, соединив кончики их валов. Это очень просто.

— Действительно просто! — удивился Уточкин. — Когда вы это придумали?

— Только что.

— Браво, молодой человек! Вы действительно достойный племянник профессора Жуковского. — И крикнул в глубину ангара: — Сегодня же купить второе магнето на мотор.

«Теперь надо подобраться к его самолету, — подумал Микулин, — может и летать научит».

— Если угодно, я могу помочь установить второе магнето. Я хорошо знаю моторы.

— Благодарю вас, не нужно. Мотор моего аппарата я не доверяю никому. Чем бы я мог отблагодарить вас за вашу идею?

— Быть может, — робко начал Микулин, — вы бы могли дать мне пропуск на ваши выступления?

— Разумеется, — Уточкин достал визитную карточку, надписал одно слово «пропустить» и протянул ее Шуре.

Тот взял и встал, собираясь откланяться.

— Одну минуточку, — Уточкин достал из бумажника сторублевую ассигнацию, «катеринку», как ее называли, — позвольте поделиться с вами, господин Микулин, частью своего гонорара.

Таких огромных денег Шура никогда не держал в руках. Он машинально протянул руку, но тотчас же отдернул ее.

— Я не могу взять этих денег, потому что если мое предложение спасет жизнь вам или другому летчику, то за это нельзя брать денег. Это просто мой долг.

— Хорошо, — Уточкин улыбнулся, — в таком случае позвольте просто пожать вашу руку.

История со вторым магнето очень быстро распространилась по Киеву. Узнал о ней и Сикорский. Как-то при встрече он сказал Микулину:

— Я решил сделать самолет и научиться летать.

Микулин позавидовал. Для того чтобы сделать себе самолет, надо было быть таким богачом, как отец Сикорского. Но об этом он мечтать не мог.

— А вы не испугаетесь высоты? — спросил Шура. — Дядя Коля говорил, что он в Париже поднимался на воздушном шаре, но у него стала кружиться голова.

— А давайте проверим, — сказал Сикорский.

— Как?

— Очень просто. У нас в саду растут тополя высотой в сорок саженей. Натянем между макушками канат, наденем на него корзину и будем перемещаться по нему. Если голова не закружится, значит, будем летать.

Дом Сикорских поразил Микулина богатством. Чего стоила одна литая решетка ограды!

Сикорский тут же приказал принести бельевую корзину, купить толстый канат и натянуть его между вершинами тополей.

Взглянув на бельевую корзину, Микулин решил, что для полной безопасности экспериментаторов ее надо укрепить каркасом из стальных прутьев, склепанных между собой. Он набросал эскиз.

— Завтра я начну этот каркас делать, — он показал чертеж Сикорскому. Тот взял его, посмотрел и позвонил в колокольчик. Вошел лакей.

— Чтобы к обеду завтра по этому чертежу сделали каркас в мастерской, — приказал он, протягивая чертеж.

Микулин только дивился.

Корзина была готова, канат натянут, и, забравшись на тополь, наши герои начали свое путешествие. Голова ни у кого не кружилась, и вообще поездка по импровизированной канатной дороге им так понравилась, что они добрых два часа путешествовали от дерева к дереву. Вот в этих приключениях заканчивалось детство…

В январе 1911 года исполнилось сорокалетие научно-педагогической деятельности Жуковского. В Политехническом музее в Москве состоялось его чествование. Со всей России и из-за границы пришли приветствия и адреса юбиляру. На торжества Микулины отрядили Катю, которая, вернувшись потом в Киев, с упоением рассказывала о том триумфе, в который вылился юбилей Жуковского.

В 1912 году Шура окончил училище. И тут же решил поступить в Киевский политехнический институт.

Вступительные экзамены по математике, физике и закону божьему он сдал с легкостью. Математику и физику он и так любил.

Сочинение было последним экзаменом. Экзаменатор на доске вывел одно слово «время».

Микулин подождал несколько минут, собираясь с мыслями, и начал писать. Он писал о том, что время измеряется в часах, но что есть еще и другая мера времени — расстояние. Пешеход в час проходит пять верст, а всадник скачет втрое быстрее. На веслах или под парусом он перемещается по реке или по морю тоже медленно. Но вот человек изобрел паровоз и пароход, и течение времени ускорилось, за час он теперь может проехать шестьдесят верст и даже более. А рождение автомобиля и аэроплана? Для самолета в воздухе нет преград — под его крылом проплывают города, реки, моря, леса, горы. Он преодолевает время. И когда-нибудь помчится с головокружительной скоростью. И все это рождено человеческим гением, ибо ему, и только ему подвластна природа.

Сочинение Микулина было признано лучшим, и мама отправилась покупать ему студенческую форму. Когда в зеркале магазина Шура увидел свое отражение, он даже удивился. На него смотрел высокий стройный молодой человек в темно-синей диагоналевой тужурке с синими кантами и такими же петлицами. На плечах золотом горели контр-погоны с вензелями «АII» — что означало Александр II. Дело в том, что по давней традиции все политехнические институты России, в отличие от