Выйдя из самой гущи народа, Лидия Русланова своими песнями воздвигла памятник в человеческих сердцах.

Пятьдесят лет звучало по стране ее контральто, которое невозможно спутать ни с каким другим голосом. Талантом и мастерством Руслановой восхищались такие знатоки, ценители народной песни, как М. Горький, А. Толстой, А. Куприн, В. Качалов…

Ф. И. Шаляпин, впервые услышав но радио трансляцию концерта Лидии Руслановой из Колонного зала Дома союзов, писал в Москву известному эстрадному деятелю и конферансье А. А. Менделевичу: «…Опиши ты мне эту русскую бабу. Зовут ее Русланова, она так пела, что у меня мурашки пошли по спине… Поклонись ей от меня».

В последние годы миллионы людей видели ее на телевизионных экранах. Она вспоминала свою жизнь, пела песни, снова и снова вела разговор со своими многочисленными корреспондентами-друзьями – фронтовиками, юными слушателями.

Было что-то неувядаемое в ней. Ее молодые глаза сияли, люди тянулись к ней сердцем, как к своей, родной, и это придавало силы.

В ее квартире на Ленинградском проспекте столицы я увидела прекрасную библиотеку, а в ней и библиографические редкости, и лубочные издания, и произведения классиков русской и мировой культуры. Неизменными спутниками Руслановой были Некрасов, Кольцов, Фет, Никитин, Пушкин, Есенин, Лев Толстой, Гоголь, Чехов… У этих мастеров слова она училась любви к Родине, к ее далям и просторам, к земле, на которой сама выросла.

В августе 1973 года Лидия Андреевна еще пела в Ростове. Когда «газик» выехал на дорожку стадиона и раздались первые такты песни, зрители встали. Стадион рукоплескал, и ей пришлось совершить лишний круг, чтобы все разглядели ее – одухотворенную и удивительно красивую.

То был ее последний круг почета… А потом, в Москве, тысячи людей пришли проститься с ней. Стоял сентябрьский день, багрянцем отливала листва в разгар бабьего лета и золотились купола Новодевичьего. Она смотрела с портрета на пришедших проводить ее – молодая, в цветастом русском платке, в котором всегда выступала.

Я бросила, как принято, три горсти земли в могилу и отсыпала еще горсть – себе на память. Горсть той земли, на которой выросло и расцвело дарование замечательной актрисы и певицы.

Владимир Захаров

Владимир Григорьевич Захаров, крупнейший музыкальный и общественный деятель страны, вывел меня на профессиональную сцену, сделал артисткой. Поэтому годы, проведенные в хоре имени М. Пятницкого, музыкальным руководителем которого он был более двух десятилетий, самые дорогие и, наверное, самые важные для меня.

Отношение его ко мне было по-отечески теплым и трогательным – от самого первого, радостного дня, когда он, заговорщически подмигнув Петру Михайловичу Казьмину, допустил меня к конкурсу, и до того, самого грустного, когда я прощалась с ним, расставаясь с хором.

Помню, как после смерти моей мамы он подошел, ласково обнял за плечи:

– Чем тебе помочь?

А тут, как на грех, пропал голос – вероятно, от нервного потрясения, от первой настоящей беды. И я не то чтобы петь, даже говорить громко не могла. Два месяца Владимир Григорьевич не хотел верить, что я потеряла голос, звал врачей, подбадривал, поддерживал, как мог.

В его характере проявлялось много хороших качеств: с одной стороны, это требовательность, серьезность, озабоченность, с другой – открытость, простодушие, доброта. И во всем этом – какая-то особая самобытность. Он как бы аккумулировал в себе лучшие черты российского народа. И такими же народными были его произведения.

Выходец из шахтерской семьи, он начинал свой путь в гуще рабочей жизни, и искусство народа еще задолго до того, как определилось художественное призвание будущего композитора, оказало громадное воздействие на его впечатлительную натуру, на формирование таланта.

Не сразу научился он понимать истинный смысл искусства, народной мысли, и не сразу живые впечатления детства, проникнув в сознание одаренного юноши, пробудили в нем дар творца. Захаров учился в Таганрогской гимназии, где когда-то осваивал курс наук А. Чехов, и одновременно в музыкальной школе.

– В первых классах гимназии в обязательном порядке проходили хоровое пение,- вспоминал композитор.- Пел я не так уж и плохо, но нот не понимал, и преподаватель пения буквально мучился со мной, называл меня тупицей.

Однако дирижер местного симфонического оркестра В. Молла увидел в мальчонке задатки музыканта и начал бесплатно обучать его игре на фортепиано, знакомил с теорией музыки, гармонией.

Вторым человеком, который также доброжелательно отнесся к юноше, был Сергей Васильевич Рахманинов, оказавшийся в Таганроге проездом. Молла представил ему Захарова, и тот сыграл перед выдающимся музыкантом его прелюдию.

– Рахманинов, – рассказывал Захаров,- посоветовал поступить в консерваторию. «Нужно серьезно овладеть музыкальной культурой, как следует изучить теорию и композицию»,- напутствовал он. Я понял, что без этого нечего даже мечтать о каких-либо свершениях или достижениях в избранной профессии, поехал учиться в Донскую консерваторию к профессору Николаю Захаровичу Хейфецу. Это были незабываемые годы. Передо мной открылись новые широкие горизонты музыкального творчества.

Захаров как композитор создавал произведения в различных музыкальных жанрах. Он писал крупные оркестровые сочинения, фортепианные пьесы, романсы. Но с наибольшей силой дар самобытного художника проявился в песнях, каждая из которых – жемчужина в золотом фонде советской музыкальной культуры. Захаров был непревзойденным знатоком народной многоголосой песни и умело сочетал в ней лучшие традиции хорового искусства с современным пониманием его. В результате появились на свет выдающиеся произведения, отмеченные неповторимым захаровским стилем.

Всего он написал не так уж много песен – не более ста. Но зато каких песен! И как не похожи они были друг на друга! Каждая «песенная картинка» решалась в индивидуальном творческом ключе. Он постоянно совершенствовал голосоведение, отшлифовывал каждый такт, выверял гармонию, ритм, инструментальное сопровождение. Его художественное мастерство сродни таланту русских народных умельцев, выпускающих из рук своих диковинные по чистоте, тонкости и красоте произведения.

Захаров искал новое всю жизнь. Его воображение захватывали самые различные темы и формы их воплощения! Кто не знает каскада лирических, величальных, шуточных захаровских песен! Мелодический дар, безукоризненное владение интонацией, песенным напевом позволили композитору взять высоты, прежде никем не досягаемые. В соавторы Захаров брал М. Исаковского, А. Твардовского, С. Михалкова. Он отлично понимал ценность образного и вдохновенного поэтического текста и всегда стремился подчинить поэтический строй песни своему музыкальному замыслу. Часто Владимир Григорьевич видоизменял стихи для песен, переставлял строки, допуская повторы отдельных слов или даже слогов. При этом они не теряли подлинной оригинальности, сочности и свежести содержания. Захаров был чрезвычайно требователен к поэтическому произведению и отбирал для себя только то, что отвечало его вкусу и наклонностям. «Он мог даже иной раз положить на музыку и не первоклассный текст,- писал