В этот момент к нам подходит молодой солдат, показывает на машину и смущенно говорит:　

— Положите лейтенанта в мою машину, я подвезу его в санбат.　

Устроив лейтенанта, мы отправляемся искать свою часть. На мосту стоят часовые. Мы пытаемся пройти мимо них. Нас останавливают.　

— На той стороне под горой наши подводы, разрешите пройти, — обращаемся мы к постовым.　

— Искать свои части запрещается. На ту сторону хода нет. Идите обратно в лес, там будет формироваться сводная часть, — заявляет нам младший лейтенант, начальник заставы.　

— Зачем нам сводная часть, если наша часть, наш артполк находится в трехстах метрах от нас, — горячо убеждаем мы лейтенанта.　

— Кру-гом! Ша-гом марш! — командует резко лейтенант.　

Приказ есть приказ. Мы, огорченные, возвращаемся в лес. Там собралось много солдат из разных частей. Все имеющие лопаты лихорадочно роют щели.　

Внезапно где-то далеко заурчали немецкие самолеты. Все прячутся. Я пытаюсь спрятаться под деревьями, но, вспомнив, как зверски бомбит противник окраины леса, решаю залечь на большой поляне в центре ее. Затем меня осеняет мысль: на поляне меня заметят и сбросят бомбу. Как же быть? Тревога оказалась напрасной. Бомбежки не было…　

Пошли тревожные слухи: говорят, что мы окружены со всех сторон. Неожиданно начинается минометный обстрел. Солдаты в лесочке вскакивают.　

— На прорыв пошли! Ребята, теперь не отставать! — кричу я товарищам и мы бежим со всеми вместе. Выбегаем на дорогу и вливаемся в большую толпу бегущих в атаку солдат. Оглянувшись, я вижу, что на покрытую редким лесом гору, как муравьи взбираются сотни наших солдат. В их рядах рвутся мины.　

Перебегаем через горящий мост. У входа на мост стоит бочка с водой. Бегущие впереди опрокидывают бочку. Вода стелется по мосту впереди нас, заливает языки пламени, пробивающегося сквозь щели настила. Все впереди застилает густой синий дым пожара. Хватив в легкие побольше воздуха, как перед прыжком, в воду, бросаюсь в дымовую завесу. Удушливый мрак. Ничего не видно. Дым ест глаза. Слышу гул от топота ног по пастилу. Все! Мост позади. Начался лес.　

В лесу опрокинутые брошенные повозки. Около одной белая груда сахара. Растянуты по земле белые бинты. Некоторые из них концами заброшены на ветви сосен. Бинты полощатся белыми змеями в воздухе. Это «развлекались» захватившие наши обозы фашисты. Вот один из них уткнулся лицом в землю и сучит длинными худыми ногами в подкованных сапогах. Вот второй лежит на спине, раскинув широко руки, во лбу его дыра. Над ним на суке висит русская винтовка.　

Бежим дальше. За нами — тьма народу. Командиров нет. Командир тот, кто идет впереди. Вдруг перед нами открывается котловина, а в пей небольшое село. Оно как вымерло. Остановились. Насторожились: нет ли засады? Но толпа сзади напирает. Врываемся в село, бежим по узеньким улочкам среди плетней с горшками на кольях, украинских хаток под соломой. Навстречу нам отчаянно плачущая баба гонит корову.　

— Тетка, немцы есть в селе?　

— Нету, родные! А в два часа были танки и машины с солдатами, — вопит баба.　

Пробегаем село. Дорога раздваивается. Бежим вправо на высокий бугор, на котором стоят два больших сарая. Оттуда застрочили пулеметы.　

— Вперед! В штыки! Выбьем пулеметчиков из сарая! — кричит бегущий рядом со мной невысокий солдат в кавалерийской куртке.　

— Ребята! Это не пулеметы, это разрывные пули у сараев рвутся! — кричу я.　

— Какие пули, это пулеметы! Вперед, ура! — кричит солдат.　

— Ура! Ура! — подхватывают все и с винтовками наперевес бегут туда.　

Я бегу вместе со всеми.　

В сараях пусто. Я был прав: «стреляют» стены сарая. Мы выскакиваем за сарай на небольшое поле, и тут нас накрывает пулеметный и минометный огонь.　

— В штыки! Ура! Ура!　

— Ура! — кричу и я и бегу через поле. Почти никто из идущих напролом не стреляет, по-видимому, у всех, как и у меня, в винтовке последняя обойма.

Вдруг я замечаю, что наше «ура!» стало жидким. Оглядываюсь по сторонам и вижу, что наступает нас всего человек пятнадцать, остальные залегли за сараем. Мы бросаемся на землю и, оглядываясь назад, отчаянно ругаемся.　

— Вперед! Что струсили? Вперед! — слышатся заглушенные взрывами мин злые крики залегших.　

Лежащий рядом со мной молоденький узбек поворачивает винтовку к сараю и звонко исступленно кричит, клацая затвором:　

— Поднимайтесь! Так вашу разтак! Постреляю трусов! Вперед!　

Настолько жалкой и смешной выглядит его угроза, среди грохота мин и свиста пуль, что я не могу не сдержать улыбки.　

Наша атака захлебнулась.　

— Один в поле не воин! — кричу я товарищам. — Давай за скирду!　

Ах, как страшно удирать под градом пуль! Так и кажется, что вот-вот одна из них влепится тебе сейчас в зад и ты, убегая, невольно поджимаешь его.　

«Скорей, скорей, скорей! Вот-вот влепит! Скорей!» — кричу я мысленно.　

Все! Цел! Я в укрытии.　

Нет, идти навстречу пулям легче, чем удирать от них.　

Крыша одного из сараев задымилась. Фашисты обстреляли ее зажигательными пулями. Люди сгрудились за сараями.　

Мое внимание привлекает деревянная мельница, стоящая метрах в двухстах. От нее к кустам ползет фашист. Я вскидываю винтовку, целюсь и стреляю в него. Увидеть, попал я в него или нет, не успеваю — страшный удар по голове оглушает меня. Поворачиваюсь назад и все становится понятно: на меня смотрит, вытаращив глаза, молодой солдат, он перезаряжает винтовку. Парень выстрелил через мое плечо, а конец ствола винтовки пришелся как раз у моего уха. В первый момент я ничего не могу сказать, а только беспомощно разеваю рот, словно щука, которую оглушили ударом палки по льду. В ушах звенит. Наконец, обретя дар речи, я начинаю отчаянно ругаться. Вдруг мы все видим, как к нам на бугор бежит генерал-майор И. X. Баграмян. Черная бурка широко развевается за его спиной. Подбежав к нам, Баграмян кричит:　

— Вперед! Умереть — вперед!..　

Генерал с нами! Сразу становится веселее. Все поднимаются и устремляются вперед. А Баграмян в это время возвращается назад. Направив нашу группу по правой дороге, он присоединяется к основным силам, которые пошли по левой на Городище. Мы должны прикрыть отход главной колонны, а возможно, дезориентировать фашистов.　

…Баграмян во главе пятидесяти воинов вырвется из огненного кольца и присоединится к своим. Он станет после прославленным полководцем, маршалом, Героем Советского Союза. В мерцании бриллиантов и золота боевых орденов, которыми наградит его Родина, будут и отблески славы безвестных солдат, выполнивших по его приказу свой воинский долг до конца…　

Фашисты зажгли сараи