Хорольская яма [изд. 1989 г.] - Евгений Степанович Кобытев

Кобытев Е. С

Хорольская Яма

ОБ АВТОРЕ ЭТОЙ КНИГИ

О Бухенвальде, Освенциме, Дахау, Маутхаузене, других огромных лагерях смерти, которыми был отмечен кровавый путь фашизма в Европе, написаны книги, статьи, исследования. А сколько было небольших лагерей, в том числе и на территории нашей страны — концентрационных, пересылочных, трудовых. В этих лагерях содержались сотни тысяч военнопленных, партизан и подпольщиков, гражданских людей. Не о каждом таком лагере написана книга, не каждое место страданий и гибели сотен и тысяч, нередко — десятков тысяч наших соотечественников отмечено памятником. Прежде всего потому, что мало кто уцелел из узников этих лагерей, располагавшихся нередко под открытым небом. Автор настоящей книги — один из немногих оставшихся в живых узников лагеря Хорольская Яма.　

Евгений Степанович Кобытев родился 25 декабря 1910 года в селе на Алтае. С шестнадцатилетнего возраста работал сельским учителем. В 1933 году участвовал в работе съезда художников Восточно-Сибирского края. В 1936 году поступил в Киевский художественный институт. Работы Е. С. Кобытева были представлены на всесоюзной выставке молодых художников 1939 года.　

Летом 1941-го, сразу после окончания института, Е. С. Кобытев ушел на фронт добровольцем. Часть, в составе которой он воевал, попала в окружение, и раненый солдат в сентябре 1941 года оказался в плену. Вырваться оттуда ему удалось лишь через два года. Е. С. Кобытев снова встал в строй и с оружием в руках прошел большой боевой путь через Украину, Молдавию, Польшу, Германию.　

Находясь в действующей армии, художник создал фронтовой самодеятельный кукольный театр политической сатиры. Е. С. Кобытев сам сочинял пьесы, делал куклы, играл. В настоящее время его куклы находятся в фонде Музея театральных кукол в Москве.　

Войну Е. С. Кобытев окончил в Дрездене. Награжден орденом Красной Звезды, медалями.

После войны преподавал в Красноярском художественном училище имени В. И. Сурикова, был главным художником города. Работал в области монументально-декоративной росписи и театральной декорации, писал портреты, сделал иллюстрации к роману А. Фадеева «Молодая гвардия». И все это время зрела в его душе, ждала своего часа заветная тема. Столько видел художник страданий и горя в фашистском плену, столько перенес сам, что не рассказать об этом людям просто не мог, не имел права. Но прошли годы раздумий и напряженного творческого труда, пока пережитое и перечувствованное, боль сердца и памяти не вылились в графические работы. В 1959 году создана серия «До последнего дыхания» — о товариществе, мужестве, несгибаемой стойкости советских людей, оказавшихся в плену. Позднее Е. С. Кобытев создал вторую графическую серию — «Люди, будьте бдительны!», в которой запечатлел страшный облик фашистских военных преступников, зверствовавших в концлагере Хорольская Яма. В основу работ положены зарисовки и наброски, сделанные художником еще в лагере, на листках случайно сохранившейся записной книжки. Эти рисунки, созданные с риском для жизни, художник хранил вместе с кусками колючей проволоки из концлагеря до конца своих дней. В настоящее время они находятся в Украинском музее истории Великой Отечественной войны 1941–1945 годов.　

Серии «До последнего дыхания» и «Люди, будьте бдительны!» не раз экспонировались на персональных выставках Е. С. Кобытева, демонстрировались в документальном телефильме «Листы скорби и гнева» и специальном выпуске кинохроники «Они сказали смерти — нет!»　

Видели их и свидетели тех далеких и страшных событий — жители города Хорола, куда художник выезжал в 1964 году с творческим отчетом. Часть работ помещена в книге Е. С. Кобытева «Хорольская Яма», выпущенной Красноярским книжным издательством в 1963 году.　

В 1973 году Е. С. Кобытев умер.　

Настоящее издание книги — расширенное. В нем приведены не вошедшие в первое издание главы «Окружение» и «Хутор Гришковка», многие эпизоды, фрагменты, рассказывающие о пребывании художника в лагере.　

В ОКРУЖЕНИИ

Вторая половина сентября 1941 года. На Украине стоит безветренная, сухая погода, с теплыми безоблачными днями и холодными звездными ночами. Мы, бойцы восьмой батареи 3-го дивизиона 821-го артполка, спешно роем окопы на окраинах Пирятина — небольшого города, лежащего на перекрестке главных и второстепенных дорог между Киевом и Харьковом.　

Город Пирятин, который мы должны защищать, утопает в густых деревьях, покрытых сейчас осенним золотом. Среди вершин тополей, верб и дубов только кое-где видны крыши высоких домов да две-три трубы заводских предприятий. Город, напуганный войной, как бы присел и затаился под деревьями. Мы не видим ни жителей, ни военных из других частей. Похоже, что кроме нашего артдивизиона в городе нет других воинских подразделений.　

Наш полк сформирован недавно. Первый и второй дивизионы его получили уже боевое крещение у села Степанцы на подступах к Каневу и переправились на левый берег Днепра сильно потрепанными. Наш же дивизион еще не получил орудий, и мы должны вступить в бой как стрелки.　

Вырыв окопы на одной окраине города, мы на следующий день оставляем их и роем новые на другой.　

Подбадриваемые и подгоняемые нашими командирами, мы все глубже и глубже зарываемся в землю. Слышен только глухой стук.　

Иногда до слуха доносятся отдаленные грозовые раскаты — отзвуки далеких авиационных бомбежек.　

Вот уже два месяца, как война вторглась в мою жизнь. Мне тридцать лет. Считал я себя человеком рассудка. Но в эти месяцы, полные больших трагических событии, произошли какие-то сдвиги в моем восприятии жизни. Стал я воспринимать все очень эмоционально, по-детски остро. Все краски, звуки, запахи вдруг снова, как в детстве, врываются в мое сознание, вызывают по ассоциациям давно забытое. Со злостью вгрызаясь в землю, я стараюсь заглушить работой нахлынувшие тревожные мысли. Но вид вздыбленной земли, запах травы и дерна вызывают в памяти картины прошлого — огороды, которых я перекопал в детстве немало, родные поля и приобские луга, где погулял в то время вдоволь. Запах вывороченной земли напоминает мне запах сырой могилы, который крепко вошел в мое сознание в тот день, когда я ребенком, широко раскрыв глаза, уши и ноздри, присутствовал на похоронах своего деда и бабки. Не себе ли я рою сейчас могилу?　

Все воспоминания летят к черту, когда где-то вдали вдруг зарождаются и нарастают знакомые прерывистые стоны вражеских бомбардировщиков и у горизонта появляются их черные косяки. На сердце наваливаются глухая тоска и бессильная злость. Присев в неглубокие ячейки недорытых окопов, мы наблюдаем страшные бомбежки. Один за другим пикируют фашистские стервятники