– Это твои проблемы.

Я в отчаянии. Наконец, собираюсь с духом и обо всём рассказываю Михаилу Ивановичу.

– Что ж вы так долго молчали? Давно надо было рассказать. Дам указание запретить ему свободное хождение по территории.

Теперь я принципиально стараюсь не замечать Раису Семёновну, но после очередного ухода Ивана она заговорила однажды сама:

– На Новый год из Барнаула приедет на каникулы сын главбуха. Красивый и умный парень, интеллектуал… Что молчишь? Чуть постарше тебя. Давай их в гости пригласим.

– Кого «их»? – не выдерживаю я.

– Ивана и Андрея, сына главбуха. На праздник.

– Решай сама, мне все равно: я ни того, ни другого не знаю. Может, сразу после праздника к родителям уеду.

– Мне оба… не нужны.

– Ты… для меня стараешься? Не надо – сама о себе позабочусь!

– Андрей понравится тебе.

– Моих вкусов ты не знаешь. Тебе Иван нравится?

– Да, нравится. А тебе?

– Нет, он не в моём вкусе. Да и… не знаю, что он за человек. Конечно, видный – стройный, высокий, но… никогда бы не подумала, что ты им заинтересуешься.

– Почему?

– Разница в возрасте.

– Ну и что?

– Не знаю… Для меня это было бы важно.

– Подумаешь – пятнадцать лет!

– И этого мало?

– Ищет грамотную жену, а где он её в посёлке найдёт? И потом… он на все руки мастер. Не пьёт… Красивый…

– Не пьёт?.. Вы же каждый вечер пьёте!

– Это баловство.

– Дело твоё… Давай спать!

– Так собираемся на Новый год или нет?

– Уединитесь в медпункте. Там и переночевать можно.

– В медпункте нельзя, узнают – с работы снимут.

– Я же не побегу докладывать! Можно и в библиотеке посидеть.

– Иван у нас хочет, это его идея.

– А мне куда?

– Чего ты кочевряжишься? Ведь очень хорошая идея! Я – с Иваном, ты – с Андреем.

– А если я не хочу? Распланировала!.. Не нравится мне это!

– Андрея я беру на себя.

– Ты и с ним знакома?

– Знакома… Он вырос на моих глазах: уже десять лет, как в посёлке работаю! Не беспокойся – я не нравлюсь ему.

– Я и не беспокоюсь, но какая может быть компания… с незнакомыми людьми!? Разговор поддерживать надо…

– Можно подумать, не найдёшь, о чём говорить! Будто ни с кем не дружила!

Сказать, что ещё ни с кем не дружила, не поверит – молчу.

– Так что? Собираемся?

– Я, наверное, уеду. Если, конечно, погода не испортится.

– Уедешь – Иван не придёт.

– Иван же не ко мне – к тебе ходит!

– Он согласился, если будет компания.

– Скажу, чтобы на меня не рассчитывал.

– Я тебя прошу: не надо разговаривать, останься только! Тебе на складчину десять рублей жалко?

Я поднялась, достала из сумки десять рублей и положила их на стол.

– Вот. Только это не гарантия, что буду.

– Я сама всё закуплю и всё сготовлю.

– Делай, как знаешь.

Единственным выходом избежать застолья с Раисой Семёновной было уехать к родителям. Михаил Иванович дал отгул, и на конюшне я попросила, чтобы сани и лошадку подготовили к десяти утра.

Тридцатого декабря в клубе маскированный вечер, и в маске кота вкатилась даже колясочница. Я вела вечер – элегантный Коля с руками-протезами помогал.

Иван галантно пригласил меня на танец, и Раиса Семёновна не выдержала:

– В другой раз откажись – придумай причину.

«Ревнует», – догадываюсь я и под всевозможными предлогами теперь ему отказываю.

Утром запряжённые сани ждали меня на конюшне. Конюх наложил сена и овса, помог удобно усесться, поправил тёплый тулуп.

Хороша всё-таки сибирская зима! Сани легко скользят по бескрайнему белому простору. На сердце спокойно, легко и свободно: душа отдыхает от постоянного самоконтроля и внутреннего напряжения. У двух случайных встречных уточняю дорогу, и уже вечером, в темноте, стучусь в родное кухонное оконце. Папа Лео открывает щеколду сенной двери, и мы оба с морозным паром входим в кухоньку.

Что тут поднялось!.. Громкая, восторженная и искренняя радость!.. Она отодвинула напряжённую жизнь в Доме инвалидов. До встречи Нового года оставалось несколько часов.

Окружённая малышнёй, я два дня отдыхала душой.

Жене уже девять, она хорошо учится и помогает маме. Заметно подросли Эльвира и Володя, 3-летний рыжик Витя тянется на руки. К встрече Нового года родители приготовилась: мама настряпала плюшек и ку-хе, сварила холодец и впервые за послевоенное время собственноручно приготовила с папой Лео деликатес – ливерную колбасу, такую вкусня-ятинку!

На все расспросы о себе отвечаю односложно: «Хорошо» – не хочется расстраивать. Папа Лео управляется по хозяйству – чистит и кормит скотину, к которой прибавляется и забота о моей лошадке. Мама и я занимаемся нехитрыми домашними делами. Зимой у отца нет работы, но осенью его сезонный труд оплатили деньгами, зерном и мукой, и, когда вручила я маме деньги, она запротестовала:

– Оставь – мы не голодные и не раздеты, тебе самой одеваться надо!

– Ещё заработаю.

– Тогда я их отложу, и летом, когда приедешь, пойдём в магазин и выберем что-нибудь красивое.

Утром второго января папа Лео вывозит меня на центральную дорогу, и вечером я уже на месте.

– Заявилась, беглянка? – встречает меня, вместо приветствия, Раиса Семёновна.

– Почему «беглянка»? Меня отпустили.

– Кто?

– Кто же, как не Михаил Иванович?

– А зарплату… он начисляет?

– А причём тут это?!

– Притом. Бухгалтерия начисляет!

– И что?..

– А то, что у главбуха отпрашиваться надо было.

– Главбух директору подчиняться должен, а не наоборот.

– Не умничай. У тебя два прогула, и за них с тебя спросят.

– Да что ты говоришь? – ехидничаю я.

– Могут объявить выговор или из зарплаты вычесть, а могут и уволить.

– Примите к сведению, Раиса Семёновна: Михаил Иванович, то бишь директор, отпустил меня до второго января вклю-чи-тель-но, то бишь до сегодняшнего дня.

– По директору тоже наказание плачет – нечего покрывательством заниматься!..

– Покрывательством? Кого?

– Тебя! Тут кража произошла. Материальные ценности пропали. Осталась бы, – может, ничего и не случилось.

– Какая кража? Чего? – ёкнуло в груди.

– Проигрыватель и аккордеон украли. Окно в клубе разбили и в библиотеку залезли. Может, ты всё устроила?

– Или ты? Чтобы подставить?

– Я – в одиночестве спала.

– Может, потому и спала в одиночестве – без свидетелей?

– Не заговаривайся.

– Ты собирала компанию?

– Не получилось. Иван с утра пришёл, увидел, что тебя нет, и сказал, что вечером прийти не сможет. Ты всё испортила! Андрей зашёл, поздравил, посидел минут тридцать и ушёл.

– И ты осталась одна? Тут же рядом – нельзя было не услышать!

– Я спала.

– А Михаил Иванович где?

– В центр вызвали, уехал.

Наутро я впервые переступила