Кобозев Николай Васильевич, ставший начальником группы партий, до приезда в Саранпауль был директором профтехучилища геологоуправления, готовившего помощников бурильщика, дизелистов, лаборантов глинистых растворов и т.д. Опыта руководства геологическими организациями не имел, да и технологии их работы совершенно не знал. Однако отсутствие соответствующего образования и знаний в этой области полностью компенсировались готовностью проводить в жизнь любые указания сверху, твёрдостью характера. На первом же совещании руководящего состава он произнёс крылатую фразу, которую часто повторял и позднее: "ПланЫ даются сверху, и их надо выполнять!" Причём в слове "планы" ударение он делал на последнем слоге. Пробыв около недели в Саранпауле, оба они, и Шалавин, и Кобозев, улетели вместе в Тюмень, оставив меня исполнять обязанности начальника.

Суматоха, связанная с очередной перетряской улеглась, и тут ко мне обратился наш профсоюз с просьбой разрешить коллективный выезд на рыбалку на р. Кемпаж, использовав для этой цели нашу 20-тонную самоходную баржу "Колхозница". Я согласился и решил поехать сам. Было много женщин, и Нина тоже поехала с нами, хотя она была уже в декретном отпуске и с большим животом. Отплыли рано утром в воскресенье. Кроме снастей я ещё захватил дюралевую лодку с мотором. Про р. Кемпаж ходили такие разговоры, что там водятся огромные щуки. Часа через 3 хода открылось её устье, и мы вошли в реку. Вода там была цвета заваренного чая. Продвинулись вверх на 5 километров и остановились, т. к. река сужалась и "дичала", появлялись лежащие в воде деревья и была опасность, что баржа нормально не развернётся на обратный путь. Знатоки сказали, что идти надо в сторону от реки и ловить рыбу в многочисленных старицах. Пошли на эти старицы, несколько человек покидали спиннинг, но безрезультатно – не было ни одной поклёвки. Вода в них была такого же коричневого цвета. Это был левый приток Ляпина, и шёл он исключительно среди болот. Что меня там поразило, так это количество комаров – они просто тучами окутывали людей и частично затемняли даже солнце. Все применяемые репелленты не помогали, т. к. в летнюю жару пот их быстро смывал. Решили вернуться в устье реки. Баржу развернули, проплыли по течению назад и, прямо на устье, ближе к Ляпину, поставили её на якорь. Народ установил удочки прямо на барже и спустил их с палубы в реку. Начался очень хороший клёв окуня средних размеров.

Я же решил поспиннинговать по берегам Ляпина. Спустили на воду дюральку с мотором. Я взял ещё двоих желающих и повёл лодку к правому берегу Ляпина. Бросать спиннинг с дюральки удобнее одному человеку, поэтому двое сошли на берег, а я, отъехав от берега метров 50, начал искать донные заросли травы в русле реки. Их оказалось достаточно, да и глубина реки тут была около 3 метров. На мелководье я выхватил несколько щучек и отошёл подальше на глубину, где тоже просматривалась трава, не выходящая на поверхность. Через пару забросов произошёл прочный зацеп, и я веслом начал подгребать в его сторону. Но тут место зацепа вдруг начало перемещаться, и стало понятно, что на блесне крупная рыба. Минут 20 я её водил на лесе, потом она начала подтягиваться к лодке. И вскоре я её увидел – это была щука примерно на 10 кг. Она всплыла почти на поверхность и разевала пасть. Брать мне её было нечем, и решил подтянуть её поближе, а потом рывком, за лесу, забросить в лодку. Благо, что леска была 0,9 мм толщиной. Удалось подтянуть примерно на расстояние 1 метр, и, в тот момент, когда я опять потянул леску на себя, щука нырнула под лодку – на руках у меня остался только конец лесы. Глянул на него и увидел, что было разогнуто кольцо, стоящее рядом с карабином. А леска выдержала. До этого я не ловил крупных рыб и не имел опыта их извлечения из воды. Достаточно было иметь сачок или багорчик. Кроме этого, нежелательно доставать с борта, а лучше с кормы или носа. В общем, все остались довольны рыбалкой и вечером, хорошо искусанные комарами, вернулись домой.

Летом того же года из группкома профсоюза управления нам пришла радиограмма о том, что в Тюмени закладывается кооперативный дом, сообщались цены на квартиры, и нам давали четыре штуки. Мы посоветовались и решили взять 2-комнатную на 3 этаже. Нужно было уплатить первоначальный взнос в размере 40% от полной стоимости квартиры – 1648 рублей. Денег у нас свободных было только 1000 рублей, остальное заняли. Отдали, правда, через месяц. Через несколько месяцев опять сообщили, что освободилась уже 3-комнатная квартира и спрашивали, есть ли среди нас на неё желающие. Нашлись. Мы с Ниной посоветовались и решили её взять. Взнос за неё был 2000 рублей, но с учётом уже внесённой нами суммы, надо было доплатить 350 рублей, что мы и сделали. Правда, этаж уже был последний, пятый.

Вскоре прилетел Кобозев Н.В. и привёз одну путёвку в Москву на ВДНХ в павильон "Геология", где должен был состояться какой-то семинар. Предложил съездить мне – проветриться. Кроме этого, мне надо было отвезти Нину в Североуральск на роды. Дорога прошла благополучно и я, правда, с трудом, уже ночью, устроился в одной из гостиниц, а именно в "Востоке", в четырёхместном номере. Около администратора, как всегда, клубилась толпа желающих поселиться, но сделать это нормальным путём было невозможно. Черноусым брюнетам это удавалось легко, меня же выручила путёвка ВДНХ.

Семинар, который проходил в павильоне "Геология", для меня представлял скорее умозрительный интерес, чем какое-либо практическое значение. Речь там шла об алмазном бурении, контрольно-измерительной аппаратуре для контроля и записи параметров – т. е. о том, чего наша экспедиция могла достичь только через много-много лет. Поэтому почти всё время я посвятил знакомству с музеями и галереями Москвы. Это было моё третье там пребывание, причём первые два были краткосрочными. Я посетил Исторический музей, Третьяковскую галерею, музей Революции, хорошо осмотрел центр Москвы и решил сходить в Большой театр. Но билетов туда в свободной продаже в кассах не было. Но