Вскоре после взлёта машина пошла вдоль правого берега и через несколько минут мы увидели сам затор. В этом месте река делала крутой поворот, и была хорошо видна искусственная плотина из ледяных глыб, многие из которых стояли ребром. Река была забита льдом толщиной около метра на всю ширину – около 400 метров. Лёд был набит до самого дна реки. Мы несколько раз на низкой высоте прошли над ледяной плотиной, оценили ситуацию и посадили вертолёт на левом, незатопленном берегу реки, прямо на окраине небольшого села Хошлог. Как специалист по взрывным работам, я сказал местным руководителям, что разрушить такой мощный затор можно только накладными зарядами общим объёмом не менее 1-ой тонны взрывчатки. На складах же в остатке было около 200 кг. Кроме этого, работа по раскладке зарядов на заторошенном льду реки требовала несколько взрывников и была чрезвычайно опасной. Бомбить затор с воздуха, вызывая армейскую авиацию, никому не пришло в голову. Стали все думать, что делать дальше.

Рис. 44: С. Хошлог. Маленький Соболь, 1964 г.

Всё село состояло из 3 жилых домов и хозпостроек. Жили здесь 3 семьи манси. Я пошёл к ближайшему дому, и тут меня окружил целый выводок рыженьких, примерно 2-х месячных щенков настоящей западносибирской вогульской лайки. Вскоре подошёл и хозяин – низенький мужичок-манси, с которым я и разговорился. Потом пришла в голову мысль попросить у него одного щенка для себя. Он тут же согласился. Я показал на одного, мне особенно понравившегося, с более яркой, чем у других рыжеватостью, т. к. точно знал, что такой окрас и характерен для вогульской лайки. Однако, он мне его отказал, а пообещал выбрать другого. У двух или трёх он пощупал теменной бугорок и отдал одного из них, при этом сказал, что я ему должен дать любую денежку, иначе подарок будет не впрок. Покопался в кармане, нашёл трёшку и отдал. Мне и раньше было известно, что хорошие породистые собаки есть только у охотников-манси. И чтобы сохранить их лучшие качества, они отстреливают всех пришлых и бродячих собак с неизвестными качествами, чтобы не допустить случайных вязок. Причём это делают не только в маленьких поселениях из нескольких домов, но и в таких крупных, как Няксимволь.

Вообще, собак, да и кошек тоже, я люблю с детства. Но, если кошек можно было держать в квартире, то для нормального содержания собаки у нас условий никогда не было. В детстве я пытался прикармливать и держать в сарае некоторых бродячих щенков, но мама и бабушка не приветствовали моих начинаний. Некоторые знания по кинологии я почерпнул уже позднее, когда несколько лет выписывал журнал "Охота и охотничье хозяйство". Первое же практическое знакомство с собаками типа лаек произошло в Североуральске. Конечно, это были не чистопородные лайки, а помеси. А хорошая охотничья лайка, особенно та, которая шла на крупного зверя, была большой редкостью и стоила очень больших денег по тем временам. Количество хороших лаек увеличивалось по мере продвижения на север Урала.

Рис. 45: Настоящая вогульская лайка

Отдельные экземпляры имели просто выдающийся экстерьер и охотничьи качества. Невозможно забыть одну собаку, которую купил один мой знакомый охотник в с. Ясунт у другого охотника-манси. Это была уже старая лайка, с частичной потерей слуха, но от её экстерьера нельзя было оторвать глаз – настолько пропорционально и правильно она была сложена. К тому же цвет спины темно-темно рыжий, плавно переходящий на бока в более светлые оттенки просто притягивал глаз. Красивее лаек я никогда не видел, ни до, ни после. Ни на картинках, ни вживую. Я иногда ходил к нему просто посмотреть ещё раз на собаку. Думаю, что потомство этого кобеля до сих пор есть в Ясунте. Щенка я привёз домой, и мы назвали его Соболь. Сначала мы поселили его в чулане, а позднее я соорудил ему простейшую будку рядом с крыльцом.

Наводнение неожиданно стало стихать также быстро, как и началось. Видимо, затор не выдержал напора воды и его прорвало. Однако бед оно всё-таки успело натворить – во многих домах вода нанесла значительный вред.

Предстоял новый полевой сезон, а геологическое управление в Тюмени отказало нам в поставках патронированной взрывчатки и в этом году. У соседей тоже было туго, и они нам отказали. Тогда я предложил съездить на Урал, на СУБР, и попросить там. При их объёмах горных работ наша потребность на сезон в 1000 кг была совершенно ничтожной.

Вскоре попутным спецрейсом я прилетел в Ивдель, а оттуда поездом приехал в Североуральск. На другой день с документами пошёл к зав. горными работами В. Мирошниченко. Он не отказал, но попросил меня съездить в Свердловский совнархоз и добиться там разрешения на отпуск ВВ со склада СУБРа. Так я поимел первую возможность познакомиться с детищем Хрущёва Н.С. – совнархозами. В этот же день поездом выехал в Свердловск.

В Свердловске сначала пошёл в главное здание совнархоза на ул. Ленина. Это массивное, красивое здание с колоннами ранее принадлежало комбинату "Свердловскуголь". Вход был свободным. На втором этаже, где располагалось руководство совнархоза, обратил внимание на табличку на двери приёмной одного из заместителей председателя – В.В. Блюхер. Это, как я догадался, и был сын знаменитого репрессированного Сталиным, маршала В.В. Блюхера. Мне нужно было попасть в управление цветной металлургии. Там его не оказалось, а меня направили во второе здание – Дом промышленности. Оно было мне известно ещё по студенческим временам, но бывать в нём не приходилось. Это было громадное здание с необъятным числом комнат и примерно шестью этажами. Занимало почти целый квартал. Долго я искал нужное мне управление, нашёл, но присутствовали только клерки, которые сидели на столах, беспрерывно курили прямо в кабинетах и обсуждали последние футбольные новости. Часть из них собиралась в коридорах и была тоже занята подобными делами. Когда появился зам. начальника управления, то сразу зашёл к нему. Он без звука подписал нашу просьбу, только поинтересовался, где расположена наша экспедиция. На другой день я уже был у Мирошниченко, который разрешил нам получение у них взрывчатки