В качестве посла первой буржуазной республики он стоял в темном квакерском платье перед раззолоченными царедворцами и монархами и разговаривал с ними с уверенностью представителя нового класса, вступившего на историческую арену. В таком зрелище было от чего возгордиться и прийти в умиление людям из поднимающихся социальных низов. Горячо убеждая Франклина довести до конца историю своей жизни и деятельности, его друг англичанин Воуэн так говорит во включенном Франклином в книгу известном обращении к нему: «Ваш рассказ о себе покажет, что Вы не стыдитесь своего происхождения… Вы доказываете, как это малосущественно, когда дело идет о счастье, добродетели и величии», и заключает, что, когда книга появится, она будет полезнее для человечества, «чем все жизнеописания Плутарха, взятые вместе».

Франклин-сатирик — выдающаяся фигура американской литературы XVIII столетия. Его маленькие памфлеты входят по праву в общемировое сатирическое наследие эпохи. Они были написаны частью в ходе борьбы американских колоний за независимость («Об экспорте преступников в колонии», «Эдикт прусского короля», «Продажа гессенцев» и др.), частью в борьбе с социальным злом в молодой американской республике («Заметки о североамериканских дикарях», «О торговле рабами» и др.). Метод Франклина-сатирика своеобразен. Он редко негодует «в открытую». Под маской строгой, как бы беспристрастной подачи фактов он методично разоблачает противника, после чего представляет читателю сделать самому неизбежные выводы. Прочитав «Заметки о североамериканских дикарях», читатель не может не задаться вопросом, кого же на самом деле надо именовать североамериканскими дикарями — американских индейцев или белых захватчиков?[9]

С той же целью, желая подвести читателя к самостоятельным выводам, Франклин прибегает к мистификациям, искусно вводя в оборот вымышленные скрыто-пародийные «документы», бросающие беспощадно-разоблачительный свет на проявления феодально-абсолютистского произвола («Продажа гессенцев») или рабовладение в буржуазной Америке («О торговле рабами»). В этом последнем он в речи восточного деспота и пирата, якобы вычитанной им в некоем старинном издании, развивает аргументацию против освобождения захваченных в плен христиан, почти дословно воспроизводящую доводы сторонников рабовладения в США, и выражает далее свое недоумение и удивление по поводу этого постыдного сходства.

Сатирические мистификации Франклина имели шумный литературный успех у современников.

Анализируя дальнейшую репутацию Франклина как идеолога и писателя, необходимо коснуться собственно буржуазных моментов в его жизни и творчестве.

В 30–50-х годах в Филадельфии — и в выпускаемой им газете и в альманахах — Франклин вел активную пропаганду повседневной житейской морали в духе новых буржуазных воззрений, проповедуя бережливость, расчетливость и коммерческое благоразумие. В этих произведениях Франклина («Путь к богатству», «Совет старого торговца молодому торговцу» и др.) специфически буржуазный момент выражен очень отчетливо и заставляет читателя помнить, что автор и сам одно время был торговцем, нажившим себе состояние.

Когда в новом столетии романтики подвергли запальчивой критике утилитаризм Просвещения, попытку рассматривать и природу, и душевный мир человека лишь с критериев полезности, они обрушили свой гнев на Франклина, который давал в этом смысле особенно сильные основания для критики. Китс назвал его «квакером, набитым скаредными поучениями», а Карлейль «прародителем всех будущих янки», имея в виду торжество материальной выгоды над духовными интересами человека, столь характерное для ведущих тенденций жизни и деятельности в заокеанской буржуазной республике.

Действительно, канонизованный к тому времени в США, хрестоматийный Франклин представлял собою довольно жалкое зрелище. В его образе было старательно вытравлено все, что выходило за рамки примитивно-буржуазного здравого смысла. Это был американский благонамеренный бюргер, какой-то бизнесмен XVIII столетия. Рисовать так, однако, Франклина можно только вопреки исторической истине. Ни взгляды, ни личность Франклина-просветителя никак не укладываются в рамки буржуазно-охранительной идеологии. И он сам не по плечу тем из своих соотечественников, кто пытается его истолковывать в этом духе.

В вопросах об отношении к религии Франклин проявлял известную осторожность. Хорошо зная нравы американских церковников, он не шел дальше признания в деизме даже в частных письмах к друзьям. Тем не менее его крупные заслуги в деле расшатывания традиционного религиозного мировоззрения в США остаются бесспорными. Добавим, что один из его французских друзей оставил свидетельство, что Франклин «почитал только великую природу».

Возвратившись на родину, когда закладывались основы американской буржуазной республики, уже обремененный годами и томимый недугами престарелый Франклин остается верным своим основным демократическим и просветительским идеалам. В «Вопросах и замечаниях по поводу перемен в конституции Пенсильвании» (1789) он резко выступает против создания верхней палаты, представляющей крупную собственность. «Или вы полагаете, что мудрость непременный спутник богатства?..» — не скрывая насмешки, вопрошает Франклин.

По поводу рабства негров некоторые из американских просветителей под давлением влиятельных в Конгрессе южных плантаторов заняли половинчатую позицию. Такого упрека нельзя сделать Франклину. Возглавляя Пенсильванское общество за освобождение негров, он подписал обращение к Конгрессу о законодательном запрещении рабовладения на всей территории США и, потерпев неудачу, опубликовал за месяц до смерти свой бескомпромиссный памфлет «О торговле рабами».

3

Хотя «Письма американского фермера» бесспорно принадлежат американской литературе, их автора трудно без оговорок признать подлинно американским писателем. Не говоря уже о Франклине, этом живом воплощении материальных и духовных интересов английских колоний в Америке XVIII столетия, даже йоркширский крестьянин Брэдфорд, ступивший впервые на американский берег с «Мэйфлауэра», был более американцем, чем этот американизировавшийся (и далее полностью «разамериканизировавшийся») француз.

И «Письма» его — своеобразное сочетание подлинных наблюдений над жизнью американцев в годы, предшествующие борьбе за независимость США, и сильно идеализированных представлений об английских колониях в Америке, насаждавшихся некоторыми из писателей французского Просвещения в те же годы в Европе.

Весьма знаменательно в этом смысле посвящение Кревекером своей книги «аббату Рейналю». Тесно связанный с французскими просветителями, Г.-Т. Рейналь, выпустивший в 1770 году широко читавшуюся «Политическую и философскую историю поселения и торговли европейцев в обеих Индиях», рисовал из своего парижского далека жизнь колонистов в Америке как род руссоистской утопии.

Мишель-Гийом Жан де Кревекер (1735–1813) родился в дворянской семье в Нормандии и получил первоначальное образование в иезуитском коллеже. Повздорив с отцом, он уехал сперва в Англию, а оттуда в 1755 году в Канаду, где участвовал в англо-французской войне сперва как топограф, а позже как офицер в регулярных французских частях. После разгрома французов он переехал в Нью-Йорк и, оставшись в английских колониях, принял имя Джеймс Гектор Сент Джон. Десять лет он вел бродячую жизнь, работая попеременно то землемером, то торговцем вразнос, заходя в своих странствиях в малонаселенные районы и часто общаясь с индейцами. В 1769 году он женился на дочери состоятельного землевладельца и, купив сто двадцать акров лесистой земли в колонии Нью-Йорк, расчистил своими силами почву для земледелия, выстроил дом, вырастил