Наверное, сейчас это удивительно от меня слышать, но у меня ушли годы на то, чтобы преодолеть этот страх. И я понимаю тех артистов, которые честно признаются, что волнуются абсолютно каждый раз перед выходом на сцену.

Спустя время я понял, для чего проходил весь этот опыт музыкальной школы. Я понял смысл ежедневных многочасовых упражнений за инструментом: даже если тебе и дана какая-то крупица таланта, то это только 10 % на пути по его использованию, а то и всего лишь 1 %.

Ежедневный методичный труд по оттачиванию навыков и многократное повторение одних и тех же действий хоть сидя за фортепиано, хоть при исполнении вокальной партии – вот залог успеха.

«Методичное высверливание скважин. Однажды этот мир узнает, чем я заряжен» – доносят в своей песне «Стирательный обряд» – ребята из российской группы Грот, и они, чёрт возьми, правы!

Последовательно – час за часом, гамма за гаммой, этюд за этюдом – я повторял одни и те же действия, сидя за фортепиано.

Сейчас я, репетиция за репетицией, повторяю одни и те же движения и слова своих персонажей в театральных постановках. И с каждым повтором у меня получается всё лучше и лучше, что очень сильно заряжает энергией на дальнейшее развитие.

В музыкальной школе я это стал замечать тогда, когда понял, что надоевший этюд получается у меня уже настолько хорошо, что преподаватель даёт мне этюд сложнее. Значит я прокачал свой навык и вырос. А это очень крутые ощущения – осознать, что ты стал лучше, чем был год, а может, даже месяц назад.

И если вы подумали, что я очень быстро преодолел свой страх конкурсных выступлений, то это совсем не так. Мне вообще в жизни ничего не давалось легко, хоть и был от рождения дан голос и какие-то творческие склонности. Но ведь даже это всё обнаружилось далеко не сразу.

С самого детства в моей жизни был задан верный тон: учиться, трудиться, пахать и всё снова по кругу. Хотя по натуре своей я человек ленивый. Я хочу сделать всё быстро и так, чтобы это было раз и навсегда!

Любовь и уважение к труду и дисциплине мне прививали все эти годы мои педагоги и родные, а сейчас я уже сам в себе этот темп поддерживаю. Я понимаю, что нужно сидеть и заниматься за инструментом, если хочешь играть красиво. Я знаю, что нужно тренировать голос в разных его проявлениях, если хочешь им управлять. Нужно каждый день повышать своё мастерство, ведь ты имеешь право выпендриваться и хвалиться только результатами своего труда, а не пустыми словами.

Благодаря хорошему отношению преподавателей, благодаря твёрдой руке деда и благодаря бабушкиной мухобойке я продолжал заниматься в музыкальной школе, параллельно успевая хорошо учиться в гимназии, и там же посещал ещё кружок вокала. Но на поведение моё это никак в лучшую сторону не влияло. Я продолжал безобразничать на уроках и на переменах. В жестких системах прокачки таланта я умудрялся находить проявление своего боевого духа несмотря ни на что!

Директриса гимназии, вызывая мою бабушку на разговоры, каждый раз тыкала её в мои занятия музыкой. И один раз на таком разговоре выпалила: «Что вы с ним по всем этим школам и кружкам носитесь?! Думаете, он артистом, что ли, будет?! Думаете, что он в Москве выступать будет?! Да таких, как он, куча! А у вас ни денег, ни связей не хватит для того, чтобы он там куда-то пробился!»

Ну так-то директриса оказалась права – пробивался я без денег и без связей. А моя бабушка до сих пор на каждом семейном застолье рассказывает эту историю, вспоминая директрису разными непечатными словами.

Меня же и сейчас чаще всего спрашивают: «Как у тебя получается всё успевать?»

Мой любимый ответ: «А у меня и не получается». Потому что абсолютно всё, что мне интересно и чем хотелось бы заниматься, действительно успеть невозможно. Но с самого детства навыки тайм-менеджмента я нормально так прокачивал: после гимназии я шёл в музыкальную школу, потом ехал через весь город домой, делал домашние задания, упражнялся в игре на инструменте, читал те самые стопки книг и как-то так жил до 2011 года.

В двенадцать лет я переехал к матушке в Орехово-Зуево. И помимо того, что столкнулся с миром удивительных гаджетов у моих новых одноклассников, я не бросил занятия музыкой и искусством.

К тому времени я уже очень неплохо играл на фортепиано, был подающим большие надежды юным пианистом, поэтому вопрос с музыкальной школой даже не обсуждался. Однозначно надо было продолжать.

Но когда я пришёл на прослушивание к своему будущему педагогу Андреевой Ольге Алексеевне, она после моей игры на инструменте попросила меня ещё и спеть. Я спел. И так как я посчитал, что группу Корни с их «любовью на 25 этаже» я перерос, то исполнил песню посерьёзнее – Король и Шут «Кукла колдуна». На счастье, мой гениальный выбор песни не смутил моего педагога Ольгу Алексеевну.

«Наверное, тебе ещё нужно на вокальное отделение записаться», – прокомментировала она. А потом медленно обошла меня со всех сторон, задумчиво, как будто что-то во мне разглядывая, и добавила: «Я вижу, что ты парень неплохой и яркий. Я хочу предложить тебе ещё и бесплатные занятия в театральном отделении!» И вот так я уже в Орехово-Зуево стал посещать помимо учёбы в лицее ещё сразу три отделения в школе искусств.

У меня хорошо пошли занятия вокалом. Я даже ездил на разные конкурсы, но не занимал там призовых мест, потому что продолжал бояться сцены просто как тварь дрожащая.

В музыкальных конкурсах среди пианистов этот страх тоже очень мне мешал – я просто мазал мимо клавиш. А иногда так трясся от страха, что мне даже не надо было особо нажимать на педаль фортепиано – нога у меня сама там ходила туда-сюда.

Педагоги разводили руками: в классе я играл потрясающе, а что со мной приключалось на сцене – было для всех неразрешимой загадкой.

А потом случился фестиваль «Музычная лілея» в белорусском городе Новополоцк. Мне тогда было уже тринадцать лет. На этот фестиваль от меня было заявлено два номера.

Вышел я играть первое произведение и сыграл его ужасно плохо, просто отвратительно, так плохо, как я ещё никогда не играл… Настолько всё было кошмарно, что после этого выступления уже за кулисами я так сильно на себя разозлился, что стал ругать себя же самыми последними словами. Мне