Когда я года три назад во время уборочной страды встретился в поле с Алексеем Васильевичем, он сообщил:

— На пенсии я теперь. Годы свое берут. Жизнь, считай, отзвенела, укатилась под гору колечком. А что? Ведь и жил неплохо, и работал неплохо. Что же еще человеку надо? Можно и отдохнуть — не осудят люди.

Пожалуй, поскромничал Сулимов-старший. Трудовая биография его продолжается. Во всех полевых делах принимает самое непосредственное участие и пользу приносит немалую. И не только тем, что вовремя доставляет воду в самые горячие точки посевной, сенокоса или уборочной. По-прежнему приносит добрую службу колхозу его хлеборобский опыт, его крестьянская сметка. С ним советуются руководители, специалисты, механизаторы.

Видит Сулимов отрадные перемены в колхозе, на глазах они происходят, при его непосредственном заинтересованном участии.

— Теперь ли не работать? — говорит он. — Мы в свое время о таких тракторах, как К-700, и мечтать не могли. А на ферме «Елочка» — что тебе заводской цех. Но должны помнить молодые — много им дано, но и спрос с них должен быть большой. Ведь простой «Кировца» — это тебе не остановка колесника.

Он по-прежнему непримирим к любым проявлениям бесхозяйственности. Потому и считается лучшим народным контролером в хозяйстве.

В веселую пору сенокоса встретились мы с Сулимовым на заливных лугах первой бригады. День был жаркий. В ожидании обеда на луговом стане молодые механизаторы подняли шум-возню, обливали друг друга водой. Глядел-глядел на них ветеран, да и не вытерпел: схватил ведерко с водой и обкатил с ног до головы самого бойкого парня.

— Ай да, Васильич! Видно, есть еще порох в пороховнице, — улыбались механизаторы. — Да ты еще молодых за пояс заткнешь!

Потом мы сидели в тени луговых кустов, и Сулимов говорил:

— Видишь, как чисто, вкруговую обкошены все луговины! Хорошо работает отряд, ничего не скажешь. Стараются мужики, понимают, что значит — корма на зиму. А вот на сеноскладе — непорядок. Часть травы по территории разбросана. Случись дождь — пропадет трава. Попозднее надо еще заглянуть туда.

За те пятнадцать лет, что мы знакомы, Алексей Васильевич и внешне изменился мало. Такой же он высокий, плечистый, статный. Такие же крупные, сильные, не признающие безделья руки. Жизнь его продолжается не только в нем самом, но и в детях.

Дети пошли в отца не только статью. Все они высокие, плечистые, ладные. Но отец сумел передать им главное: любовь, уважительное отношение к земле и людям. У Алексея Васильевича — дочь и четверо сыновей.

Когда сыновья подрастали, односельчане при встречах спрашивали у отца:

— Славные ребята у тебя. Справедливые, уважительные. Себя в обиду не дадут, за слабого заступятся. Как ты их воспитываешь?

Улыбался лишь в ответ затаенно, молчал. А про себя-то знал, что для детей всего полезней: строгость, справедливость, труд да ласка.

Старшая дочь Алексея Васильевича работает в родном колхозе учетчицей. А все сыновья пошли по стопам отца. Старший, Николай, выучился на шофера. Почти ежедневно он в рейсе, на ближних и неближних дорогах. Его ставят в пример другим водителям. А Егор, Валентин и Петр в разное, естественно, время закончили сельское профессионально-техническое училище, стали трактористами-машинистами. Летом землю обрабатывают, осенью корма вывозят, зимой технику ремонтируют. В общем, продолжают семейную традицию, так же хорошо, как и отец, исполняют дело, начатое им.

Средний, Валентин, уже несколько лет подряд выращивает главную кормовую культуру Зауралья — кукурузу. Увидел я его на плантации и удивился. Была тому причина. Остановился «Беларусь», двигавшийся вдоль четких зеленых рядков. Из кабины легко выпрыгнул высокий, темноволосый тракторист. Сулимов! Походкой, скупыми, будто выверенными жестами он даже не напоминает, а словно копирует отца.

Коротки разговоры на полосе. Рассказал Валентин Алексеевич, что участок он удобрил, что посев в лучшие сроки провел, неплохими семенами. Теперь вот ведет междурядную обработку, сорняк уничтожает. Все бы хорошо, да дождей нет и нет. Такой уж климат в Зауралье: на два урожайных приходится три засушливых года. Его, кукурузовода, задача — вырастить по возможности в сложившихся условиях лучший урожай. К этому он и стремится, об этом все его помыслы.

Позднее я узнал, какой урожай был собран с плантации Валентина Сулимова. Без малого по двести центнеров зеленой массы с гектара. Далеко не все кукурузоводы получают такой урожай даже в самый благоприятный год.

Все Сулимовы — люди семейные. Семь внуков теперь у Алексея Васильевича. И знает ветеран колхозного производства: вот подрастут они и тоже будут продолжать дело, им начатое. Им нести славную трудовую эстафету Сулимовых в будущее.

Л. Нуждина

ПОЙДУ НА ФЕРМУ, МАМА…

Улица давно потонула в загустевших сумерках, и темные, чуть заметные на фоне неба силуэты ближних домов дремотно жались один к одному, сбивались в тесный табунок. Дом Тони Труновой приходился как раз на его середину, и она, различив его угластую крышу, вдруг подумала, что ему, наверное, уютно здесь, в середке-то. И улыбнулась. Еще она уловила, глянув на угловатую крышу, какое-то сходство с отцом, когда после работы он так же, ссутулившись, сидел на крыльце, курил и только потом, разувшись, шел в избу. Наверное, и сейчас сидит, ждет ее.

Но на приступках было пусто, видно, отец уже отдыхал. Тоня опустилась на ступеньку, села,как батька, опустив плечи и уставившись в темноту. Вот и выпускной позади…

На крыльцо вышла мать.

— Нагулялась? — спросила и, прикрывшись ладонью от яркого окна, удивилась, глянув на небо: «Звезд-то, звезд сколько… День, видать, будет погожий».

Тоня знала, что матери не до звезд, подбиралась начать разговор, что после школы думает делать дочь? Дорожку к разговору протаривала. Не утерпела Тоня, сказала: «На ферму пойду, мама».

Мать помолчала немного, будто прислушалась, нет ли здесь шутки, но как будто дочь не шутила.

— Не глупи, Антонина…

Тоня застыла от удивления. Мама, которая ласково поднимала ее по утрам, просила помочь по дому, а вечером звала с собой на базу привязать, напоить, набросать корм, и вот теперь говорит такое…

— Мама, что-то не пойму тебя?

— Что помогала — хорошо. А работать по-настоящему, дело другое!

— Хорошо, — Тоня согласилась, не дав возникнуть спору. Утром, после дойки, соберутся мамины сестры на чай, вот тогда она найдет поддержку. Тогда мама непременно отступит. Тетки у Тони боевые, веселые. Уговорят.

Все пять сестер работали на одной ферме. Хотя фамилии у всех разные, но пошли от одной — Кириленко. Постепенно, одна за другой, уходили из дома на ферму — старшая, средняя, младшая. И все шли к матери — Фене Ерофеевне. Она учила, наставляла. Также постепенно