«Модельной» в этом отношении является история выхода в нью-йоркском «Издательстве имени Чехова» книг «Избранных стихотворений» Ахматовой и сборника повестей и рассказов Зощенко в 1952 году.

11

«Издательство имени Чехова» было создано как проект фонда «Свободная Россия» (с октября 1951 года Восточно-европейский фонд), основанного в марте 1951 года по инициативе американцев – архитектора «доктрины сдерживания» СССР Джорджа Ф. Кеннана (George Frost Kennan) и контрразведчика, сотрудника Гарвардского проекта интервьюирования советских беженцев Джорджа Фишера (George Fischer)[459]. Восточно-европейский фонд являлся, в свою очередь, структурой, аффилированной с Фондом Форда, бывшим, по определению Ф. С. Сондерс, одним из «оптимальных и наиболее приемлемых инструментов финансового прикрытия» для ЦРУ[460]. «Новым русским издательством при Фордовском Фонде» называет информированный Струве «Издательство имени Чехова» в письме С. К. Маковскому от 26 октября 1951 года[461].

Логика политического противостояния и реагирования диктовала приоритеты книгоиздания: произведения объектов недавней (1946) уничтожающей государственной критики в СССР – Ахматовой и Зощенко – «Издательство имени Чехова» решило выпустить в первой же партии подготовленных им книг. В декабре сборник «Избранных стихотворений» Ахматовой (с одобренным тиражом 3500 экземпляров) отправился в производство и был официально – вместе со сборником прозы Зощенко – объявлен в каталоге издательства. Как полагает П. А. Трибунский, публичное объявление о выходе книг Ахматовой и Зощенко «поставил[о] вопрос об ответственности при издании книг советских авторов».

На заседании сотрудников 18 января 1952 г. обсуждению подверглась моральная ответственность издательства при публикации А. А. Ахматовой либо любого другого советского автора, чьи работы внесены в «черный список». Собравшиеся решили, что они имеют право публиковать таких авторов, но при этом проявлять большую осторожность, дабы во введении к таким произведениям не содержалось ничего, что могло бы быть инкриминировано автору советскими властями. Однозначно высказавшись за издание трудов советских писателей, руководство издательства вместе с тем пожелало еще раз обсудить этот вопрос с Консультативным советом издательства. Собравшийся 25 января совет также высказался за то, что издательство не несет моральной ответственности, публикуя советских авторов[462].

Вскоре сведения об издании книг Ахматовой и Зощенко достигли Исайи Берлина, не только лично знакомого с Ахматовой и не понаслышке знавшего внутреннее положение в СССР, но и имевшего обширные контакты в кругу лиц, причастных к деятельности связанных с ЦРУ американских благотворительных фондов.

Реакция Берлина была мгновенной: он написал [одному из попечителей Восточно-европейского фонда Р. Гордону] Уоссону письмо (текст и дата неизвестны, доступен лишь пересказ), в котором поднял вопрос о публикации произведений советских авторов, которые все еще живут в СССР. По мнению Берлина, напечатав книги Ахматовой и Зощенко, издательство поставило бы жизнь авторов под угрозу. Осознав серьезность ситуации, Уоссон обратился к президенту фонда Ф. Э. Мозли, и последний через секретаря фонда Э. Мередит потребовал от заместителя директора издательства Л. Д. Планте остановить печатание книги Зощенко и прекратить любые рассылки уже выпущенного сборника Ахматовой[463].

Это решение вызвало внутрииздательский скандал: в отставку подал директор издательства Н. Р. Вреден. Поиски компромисса между ним и Мозли привели к тому, что в преддверии заседания попечительского совета издательства (с предполагавшимся на нем обсуждением письма Берлина)

главный редактор издательства В. А. Александрова была отправлена в Нью-Йоркскую публичную библиотеку с целью подготовить перечень изданий Ахматовой и Зощенко, вышедших вне СССР.

Составленная Александровой библиография «сборников и отдельных произведений указанных авторов, опубликованных за пределами Советского Союза на русском, английском и итальянском языках в 1920–1940-х гг.», была предъявлена членам попечительского совета. Президент фонда Мозли

сообщил присутствующим попечителям, что и Ахматова, и Зощенко не раз публиковались за рубежом и, таким образом, их сочинения ныне являются общественным достоянием. В случае если бы издательство отказалось печатать указанных авторов, то это было бы сродни добровольному наложению на себя цензуры, подобной советской цензуре[464].

На совете при полной поддержке деятельности директора издательства было принято решение отложить вопрос о выпуске книг Ахматовой и Зощенко до полного выяснения его с Берлином. Объясниться с ним вызвался сам Кеннан.

К сожалению, нам неизвестны подробности по всей видимости личных (или телефонных) переговоров Кеннана и Берлина, но 28 февраля 1952 года основной тираж книги Ахматовой вышел из типографии. В установленный издательством срок – 1 июля 1952 года – вышли и «Повести и рассказы» Зощенко.

Как видим, обстоятельства идеологической борьбы двух систем целиком определяли политику издательства[465]. Не приходится сомневаться, что и Н. Р. Вреден, и В. А. Александрова прекрасно понимали разницу между зарубежными переводами и даже русскоязычными публикациями текстов Ахматовой и Зощенко, вышедшими до постановления оргбюро ЦК ВКП(б) 14 августа 1946 года, поставившего их вне советской литературы и превратившего в объекты смертельно опасной травли, и публикацией их книг в обстановке 1952 года эмигрантским издательством с заявленной антисоветской позицией. Тем не менее самый смысл существования подобных издательских начинаний – несмотря на декларируемую «осторожность» в сопроводительных текстах – заключался в тиражировании и распространении прежде всего тех авторов, которые преследовались советским режимом. Как объяснял позднее Струве Филиппов, лица и институции, финансирующие русское книгоиздание в США, «заинтересован[ы] в изданиях русских несоветских книг, а особенно книг, в СССР запрещенных или полуопальных»[466]. Включение в издательский каталог и Ахматовой, и Зощенко было в первую очередь продиктовано фактом постановления оргбюро ЦК ВКП(б) «О журналах „Звезда“ и „Ленинград“», в ситуации холодной войны сделавшего их обоих – независимо от их желания – политическими фигурами, инструментами пропаганды.

Заметим, что ровно в той же логике именно вызвавшее всемирный резонанс судебное преследование послужило для Струве и Филиппова стимулом к изданию стихотворений Иосифа Бродского, не привлекавших до того зарубежных издателей[467].

В этом контексте прямое волеизъявление автора из СССР не только нарушало сложившиеся в эмиграции нормы печатной жизни, но и – в американской политической ситуации середины 1960-х годов – грозило сломать налаженный с начала 1950-х механизм финансирования зарубежного русского издательского дела.

При прекращении финансирования «Мостов», нацеленных как проект именно на советского читателя, главной претензией американских кураторов, по словам Г. А. Хомякова, стала сугубо эмигрантская тематика издания, малоинтересная, по убеждению