Бессилие может стать угрозой здоровью и отобрать у вас право на радость и удовлетворение жизнью. Научитесь распознавать это чувство и контролировать его с помощью наград и техник расслабления. Это верный способ укротить зверя по имени «тревога».

Глава 8. Укротить зверя по имени «тревога»

Радость жизни

Я стояла на тротуаре, а вокруг кипела жизнь. Казалось, все слишком быстро идут, слишком быстро говорят; здания виделись огромными и страшными. Я была уверена, что прямо сейчас упаду в обморок. Я оперлась на стену и задышала – резко и часто. Сердце билось чуть ли не в горле. Мне хотелось одновременно и плакать, и кричать, и бежать прочь, но я словно приросла к месту.

Растерявшись от охватившего меня ужаса, я начала искать в сумке сотовый, чтобы позвать кого-нибудь на помощь, но тут мир окончательно изменился – все виделось в расфокусе, а я сама как будто была не в своем теле. Что со мной такое? Я схожу с ума?

Некому было взять меня за руку и отвести домой. Я была одна в едва знакомом городе. Плача, я упала на землю. Люди обходили меня, а я лежала, свернулась калачиком, до смерти напуганная, и молилась, чтобы этот кошмар закончился.

Много лет я страдала от сильнейшего тревожного расстройства, а потом к нему добавилась и агорафобия. Переживая очередную паническую атаку, я бежала на свежий воздух – прочь от своих мыслей и чувств, подальше от давящих стен. Но однажды мне стало плохо, и я упала в обморок прямо на улице. Это была катастрофа. Мне с детства нравилось быть на улице, и теперь при мысли о том, что придется провести всю жизнь в четырех стенах, на меня накатывала настоящая безысходность.

Моя дочь была еще маленькой, когда у меня проявились первые признаки агорафобии, но вскоре мы обе оказались запертыми в клетке моей болезни. Испытанием становилась даже простая процедура отправки письма, хотя почтовый ящик находился не так уж далеко от дома. Схватив дочь за руку, я мчалась туда и обратно – всего пара минут, после которых мне требовался целый день, чтобы унять панику. Супермаркеты тоже были запретной зоной. Я пыталась пересилить себя, но меня приводило в ужас огромное пространство, и я спасалась бегством, бросив полупустую тележку. Я бежала в безопасное место – в машину или домой. Иногда я всерьез опасалась, что однажды неведомая сила оторвет меня от реальности и утащит в другой мир. Больше всего я боялась, что упаду на улице – одна – и не смогу добраться до безопасного места.

Я стала искать информацию о своем состоянии в интернете и быстро поняла, что не одна такая. Я узнала больше об агорафобии, ее симптомах и наиболее популярных способах терапии. Но к тому времени я настолько изолировалась от мира, что, несмотря на все свои познания, не понимала, как и кого просить о помощи. У меня была пара знакомых, но делясь с ними, я почему-то чувствовала себя еще более одинокой. Им было удобнее думать, что я просто боюсь открытых мест. На самом деле, все было совсем не так.

И вот в тот день, когда я лежала на тротуаре, какой-то мужчина бережно взял меня за руку и спас от самой себя. Потом мы с ним сидели в кафе, и, пока я сжимала в трясущихся пальцах чашку кофе, он рассказал мне о когнитивно-поведенческой терапии. В ходе разговора я поняла, что моя тревога вызвана моим же собственным иррациональным мышлением. И хотя я не была уверена, что смогу изменить «настройки» своего мозга, но все же была полна решимости попробовать. Я хотела снова жить как все и собиралась узнать, как это сделать.

Вы должны понять, что, несмотря на охватывающий вас во время панической атаки ужас, на самом деле ничего плохого с вами не происходит. Это основа когнитивно-поведенческой терапии и рациональная мысль, которую я держала в голове. Но сомнения все равно не исчезали. Я представляла, как однажды со мной случится что-нибудь плохое, – меня стошнит на улице, я упаду на витрину магазина или, упаси Господь, побегу по дороге, срывая с себя одежду и крича во все горло.

Мне предстояло перестать бояться собственного страха. Казалось, это невозможно. Но я устала засыпать и просыпаться в тревоге. Мне нужен был отдых, и только я сама могла его себе дать. Чтобы посмотреть страху в лицо, требовалась смелость, которой у меня раньше не было.

Изучать свои мысли поначалу было сложно. Я заставляла себя думать и ловить иррациональные и тревожные образы уже на подходе. Я закончила юридический и стала применять свои знания в работе с мышлением – буквально усаживала свои деструктивные мысли на скамью подсудимых. Я поняла, что мои ощущения – это результат заложенной в каждом из нас физиологической реакции «бей или беги». Я начала наблюдать за собой, отпустила прошлое, проанализировала симптомы своих расстройств и неожиданно обнаружила, что мой разум очистился.

Одновременно я стала сберегать хорошие воспоминания, и они постепенно вытеснили плохие. Я уезжала все дальше от дома в полном одиночестве, но уже не чувствовала такой тревоги, как раньше. Я хватала негативные мысли, выставляла их за дверь и продолжала жить дальше, признавая, что порой тревоги не избежать.

Сегодня меня почти не беспокоят навязчивые мысли, тревога и агорафобия. Я люблю проводить время с дочерью (она экстраверт), заниматься волонтерством, писать и преподавать. Каждый день я благодарю незнакомца, взявшего меня за руку и вернувшего мне радость жизни. Я люблю каждый свой прожитый день.

Ребекка Мэнселл

А что дальше?

Я лежу, растянувшись, по пояс в воде. Рядом неподвижно лежит мой муж. В правом виске громыхает, и я обхватываю голову, словно оживляя картину Эдварда Мунка «Крик». Но я не кричу, а едва выговариваю:

– Все нормально?

– Дай отдышаться. Сердце колотится.

Не знаю сколько, но мы отдыхаем.

Только что мы с мужем попали в бурное течение примерно в девяти метрах от берега Изумрудного острова в Северной Каролине. Мы боролись как могли и пытались плыть. В конце концов я наглоталась воды и сдалась. Муж тащил меня за край костюма до тех пор,