Многие из современников Уильяма, тот же герцог Веллингтон, считали его человеком недалеким, что не совсем справедливо. Кому-то он мог показаться по-морскому простоватым, но Уильям был далеко не прост, что он продемонстрировал в том числе и Георгу III.

Когда Уильям оставил службу на флоте, он решил заняться политикой и для начала попросил у отца титул герцога. Король не очень хотел давать его сыну, поскольку опасался, что он в палате лордов может примкнуть к вигской оппозиции. Постоянный страх отца в отношении своих детей. «Я пойду другим путем», – сказал Уильям и публично заявил о своих намерениях участвовать в выборах в палату общин. Так сын короля приобрел большую популярность в обществе, а отца поверг в шок. Он не любил, когда с ним общались «с позиции силы».

Уильям получил титул герцога Кларенса и Сент-Эндрюса, место в палате лордов и – продолжил злить отца. Тайный брак он не заключал, но открыто сожительствовал с актрисой Доротеей Блэнд (сценический псевдоним – мисс Джордан), у которой было четверо детей от разных мужчин. В конце концов герцог остепенится и женится на немецкой принцессе, только окончательно обезумевший к тому времени Георг III об этом, похоже, не узнает.

По шкале «Кто больше огорчал отца?» – герцог Кларенс на втором месте. Лидер, с огромным отрывом, старший сын Георга III, наследник престола, принц Уэльский Георг Август Фредерик, будущий король Георг IV.

Принц родился в 1762 году, получил хорошее образование и со временем стал «очаровательным молодым человеком». Хорош собой, с безупречным вкусом, обаятельный, тщеславный. Позднее принц скажет сам о себе, что он был «…слишком подвержен страстям и слишком сильно любил вино и женщин». Его отец, Георг III, легко добавил бы в этот список и другие недостатки. Но больше всего отца, известного моралиста, бесило «распутство» его старшего сына.

В распутстве принц был хорош и меры не знал. Начинал совсем юным с фрейлин королевы и служанок своих сестер, потом вышел за пределы двора. Актриса, участвовавшая в очень сомнительных представлениях, Мэри Робинсон. Надоела – отдал своему другу. Еще одна надоела – тоже отдал другу. А друг-то не кто иной, как… Чарльз Джеймс Фокс! Тот самый, лютый враг его отца. Наследник престола будет не только обмениваться с Фоксом возлюбленными, придет время – и он начнет плести с Фоксом интриги против собственного отца! Об этом мы еще поговорим отдельно.

Надо отдать должное королю. Какое-то время он пытался вразумить своего старшего сына: «Сделай вывод сам, должен ли ты заставлять меня переживать столь много неприятных минут. Я хочу жить с тобой, как с другом, но ты должен заслужить это своим поведением». Подействовать на брата пытался и герцог Йоркский. Бесполезно. Принц считал, что родители «несправедливы» по отношению к нему. Винил прежде всего отца, чрезмерно, по его мнению, «вспыльчивого, сварливого и скупого».

«Скупой» король действительно не хотел тратить деньги на тот образ жизни, который вел принц, не спрашивая на то согласия отца. Суммы, которые наследник престола требовал для «достойной жизни», повергали Георга в ужас. «Принц Уэльский должен понять, что у меня мало оснований одобрять его поведение… Напротив, его поступки заслуживают строгой проверки…»

Примечательно, что палата общин была даже готова удовлетворить требования принца; к счастью, его друг Фокс понял, что дело может закончиться кризисом, и взял на себя роль посредника. Аппетиты принца снизили вдвое, король согласился, но ничего не забыл.

А принц продолжал жить как хотел. Что-то странное происходило с его отцом, и наследник престола взирал на это с надеждой.

Глава вторая. Принцип домино

Один из современников сказал о Питте, что «он никогда не был молодым». Звучит странновато, но если вдуматься – так оно и есть. По возрасту он, разумеется, молодым был, однако что такое молодость, похоже, не знал.

Пресловутые «ошибки молодости» ему совершенно несвойственны, а уж в политике с 21 года Питт ведет себя абсолютно «по-взрослому». Еще в мае 1782 года Фокс сказал одному из своих друзей: «Он (Питт. – М. К.) очень вежлив и даже услужлив, на публике – расточает комплименты. Но он не раз занимал позицию, которая меня настораживала. Часто он сознательно уходит от вопросов, которые могли бы вызвать разногласия. Это казалось настолько непохожим на его образ мыслей, что мне это сильно не нравилось».

Чарльз Джеймс Фокс очень умен. Он едва ли не первым понял, что Питт не по годам искушен в искусстве политика. Холоден, дисциплинирован, умело приспосабливается к обстоятельствам. Движется вперед медленно и неуклонно.

Никогда не был молодым? Тогда Фоксу не суждено стать стариком. Он на десять лет старше Питта, политикой начал заниматься раньше и добился успеха. Но если Питт не просто достигнет вершины, а и надолго на ней задержится, то Фокс… постоянно скатывался вниз. И чаще всего потому, что предпочитал оставаться молодым. Склонным к своевольным порывам, к крайностям. Человеком, жизнь которого не состояла из одной лишь политики. Для него то, что именуют «ошибками юности», – норма.

Два совсем разных человека. Это сделает противостояние между ними ярчайшим событием. Начало? Подходящее время пришло.

…Правительства падали как костяшки домино в известном развлечении. После смерти Рокингема в кабинете остались две равновеликие фигуры, Шелбёрн и Фокс. Оба занимали пост государственных секретарей, и каждый из них отправлял на мирные переговоры во Францию своего человека. Нелепо? В высшей степени. Однако такова была реальность.

Реальность, в которой Фокс и Шелбёрн неприязненно относились друг к другу, причем с давних пор, и любой союз между ними гарантировал нестабильность правительства. Король относился к Шелбёрну лучше, чем к покойному Рокингему, а Шелбёрн решил укрепить позиции с помощью… Питта. Питт, наконец, попал в большую игру.

Это было уже неизбежно, сам Питт догадывался, что так и будет. Буквально на следующий день после смерти Рокингема он написал брату, что «…в правительстве произойдут изменения, в которых я готов и, наверное, должен принять участие». Однако рокингемиты предприняли еще одну попытку.

Королю предложили рассмотреть кандидатуру герцога Портленда, которая устраивала многих из «старых вигов». Но Портленд мало того, что был, как тогда выражались, «головой без языка», так еще и политиком совершенно бесцветным. Секрета никакого – при Портленде настоящим премьером стал бы Фокс. Георг III, разумеется, не согласился.

А Питт… Он стал чем-то вроде «козырной карты» и для короля, и для