19 июня сторонники Питта представляют законопроект о борьбе со взяточничеством на выборах. И кто же хоронит его? Чарльз Джеймс Фокс! Претимэн, учитель Питта, пишет, что «Фокс и Питт впервые полностью разошлись во мнениях… Настоящий раскол еще не произошел, но, по моему мнению, хотя до сих пор они и выступали в парламенте вместе, но никакой близости или доверительного общения между ними никогда не было».

Когда на Питта обратил внимание король? Наверняка – уже давно. Георг ведь внимательно следил за тем, что происходит в парламенте. Можно предположить, что сама фамилия ему не очень нравилась. Отношения с Питтом Старшим у короля сложились не хорошие. Граф Чатэм – один из тех, на назначение которых Георг был вынужден соглашаться. Он это не любил.

Однако никого он не ненавидел столь сильно, как Фокса. А назначать – все равно приходилось. Именно Фокс стал причиной одного из наиболее известных афоризмом Георга III: «Я назначаю плохих людей, чтобы они руководили плохими людьми». Причина неприязни короля отчасти личная. Ведь первым в списке ненавидимых Георгом людей стоял Генри Фокс, отец Чарльза Фокса, человек, по мнению короля, «абсолютно беспринципный». Конечно, ведь он попытался сделать своей любовницей леди Сару Леннокс, первую любовь Георга. Сын, о чем королю сообщают «добрые люди», называет монарха «сатаной» и желает ему скорейшей смерти.

Враг моего врага – мой друг. Питт мог заинтересовать Георга хотя бы потому, что он – противник Фокса. К тому же к рокингемитам он не примкнул, что для короля – тоже плюс. Видит, запоминает.

Рокингем… В свое первое премьерство он проявил себя очень неплохо, но в середине шестидесятых, особенно после успеха в Семилетней войне, обстановка была куда более спокойной. Рокингем, и эту заслугу у него не отнять, сохранял партию вигов в качестве мощной силы на протяжении долгого времени. Он, как мы уже знаем, был страшно богат и влиятелен, и в том числе благодаря своим деньгам. Рокингем мог позволить себе, находясь в огромном особняке Вентворт Вудхаус, до сих пор самом большом частном доме в Великобритании, влиять на значительную часть аристократов-землевладельцев.

Рокингем – величина. Только со слабостями. Слабостями, которые в бурные времена немедленно дали о себе знать. Дело не только в не очень крепком здоровье, но и в том, что Рокингем – человек нерешительный. Георг III вообще сказал про маркиза, что «…у него никогда не было определенного мнения о чем-то». Было, наверное, только подчас складывалось впечатление, что сельское хозяйство и скачки его все же интересуют больше, чем политика. Рокингем легко забывал что-то очень важное, не любил «вникать в детали», необходимость разрешать конфликты между собственными сторонниками его сильно тяготила… В общем, у Рокингема лучше получалось удерживать, чем двигать вперед.

Сказать, что во время второго премьерства Рокингем ни в чем не преуспел, нельзя. При нем, например, получил независимость ирландский парламент. Однако уже в принципиальном вопросе, заключении мира с жителями Северной Америки, нерешительность Рокингема свою роль сыграла. Он отдал решение вопроса на откуп двум своим госсекретарям, Шелбёрну и Фоксу. Это было фатальной ошибкой.

К тому времени оба политика, между прочим – двоюродные братья, находились в состоянии открытой вражды. В ее причинах мы разбираться не будем, сразу перейдем к последствиям. Непримиримые разногласия между Шелбёрном (которого к тому же открыто поддерживал король) и Фоксом привели к тому, что в июне в правительстве начался кризис. Рокингем прямо в палате лордов сделал обескураживающе честное признание – он настолько болен, что не в состоянии заниматься делами.

…27 июня Питт написал матери: «…Тяжелое состояние лорда Рокингема вызывает серьезное беспокойство. Если все закончится плохо, то, боюсь, это вызовет большую неразбериху». 1 июля 1782 года, в 11:30, 2-й маркиз Рокингем скончался. Он был не очень хорошим премьером, но его лидерство в партии вигов признавали все, даже Фокс. И Рокингем мог хоть как-то контролировать Фокса. Что будет теперь?

Часть четвертая. Возвышение Питта

Введение

Наполеон Бонапарт стал первым консулом и фактически властелином Франции в 30 лет. Недовольных было много, но про «молодость» никто ничего не говорил. Тридцать по тем временам возраст вполне солидный, да и революция дала дорогу молодым.

Самого Наполеона возраст тоже не смущал. Правда, «молодые» у него быстро продвигались в основном в армии, а большинство его управленцев люди все же с опытом. В военных делах в цене в первую очередь храбрость, в государственных горячность не приветствуется.

В Англии последняя революция была в 1688–1689 гг. «Славная». Практически бескровная, но заложившая основы современного конституционного устройства страны. Открыла ли она дорогу молодым? Подобным вопросом вы легко поставите в тупик любого историка.

В разные времена – разные представления о «возрасте политиков». Многие из тех, кого не устраивал король Яков II (его и свергла «славная» революция), поначалу надеялись, что пожилой монарх долго не протянет. А ему в 1688-м и шестидесяти еще нет! В парламенте депутатов, которым меньше тридцати, хватает.

Однако Питт Младший ухитрился удивить всех. В 21 год он попал в парламент, едва преодолев ограничение по возрасту. В 24 стал премьер-министром.

Глава первая. О роли королевской семьи в политике

Политика в Англии XVIII века дело семейное. Отцы и сыновья, дяди и племянники, братья и кузены… Родные все люди! И все же одна семья – самая важная. Королевская. Неправильно думать, что реальный вес в семье только у одного человека. Они все тяжеловесы, кровь позволяет.

А в самой семье – почти как в палате общин. Партии, союзы, интриги… Серьезный фактор в политике! Так что прежде чем вернуться в парламент, сделаем еще одно важное отступление. С этими людьми нужно познакомиться, кое-кто из них сыграет в жизни Англии большую роль. Скоро, очень скоро.

Братья короля… Эдуард, герцог Йоркский, он младше монарха всего на год. Леди Луиза Стюарт назвала его «глупым, легкомысленным и бессердечным, лишенным как твердости, так и принципов, а в обществе одним из тех болтунов, которые постоянно выдают несусветную чушь…» Весьма недалеким герцога считала не только леди Луиза. Эдуард любил разнузданные компании, грубые розыгрыши, а когда вмешивался в политику, делал это в своей манере, крайне неуклюже. Время от времени поддерживал оппозицию, но, к счастью для короля,