Историки до сих пор спорят, смог бы Питт вообще стать премьером, если бы не поведение Фокса. Это про то самое «сослагательное наклонение». Фокс, вообще-то, поступил грамотно, работать под руководством Шелбёрна он бы точно не смог. Но, как часто с ним случалось, сделал нечто правильное в неправильной манере. Слишком демонстративно, исключая возможность компромисса. Вот чем он радикально отличался от не по годам мудрого Питта. И еще нечто очень важное.

Превыше всего на свете Фокс ценил свободу. Он либерал в истинном смысле этого слова. Фокс всегда вставал на сторону угнетенных, даже если эти угнетенные, пусть и формально, были врагами его страны. Он не захотел понять особенности времени, в отличие, кстати, от своего ученика и друга Бёрка, который резко изменит свои взгляды именно под влиянием событий, свидетелем которых он станет. Фокс останется таким, каким был всегда.

…4 июля 1782 года Шелбёрн, с одобрения короля, сформировал правительство. Шелбёрн возглавил его, получив пост первого лорда Казначейства, Питт получил должность канцлера Казначейства. Шелбёрн руководил кабинетом, оставаясь в палате лордов, Питт «работал» с палатой общин. Ставки на то, сколько правительство продержится у власти, букмекерами, разумеется, принимались. Забегая вперед, скажем – тот, кто давал Шелбёрну не больше года, много не выиграет.

А ведь поначалу Шелбёрн просто торжествовал! И имел для того основания. Он выдавил Фокса, он сохранил большинство политических тяжеловесов, Кэмдена, Графтона, Кеппела… С ним был Питт – единственный человек, который мог успешно противостоять Фоксу в палате общин. Шелбёрн получил поддержку короля, и отныне только он будет вести переговоры с американцами во Франции. Как раз «борьба за мир» его в конечном счете и погубит. Мы не будем отвлекаться на другие темы, сосредоточимся на главном.

…Уильям Питт Младший тоже вроде бы мог быть доволен. В 23 года он стал министром, получил важный пост. Однако, судя по его письмам, Питт не слишком-то радовался. Возможно, потому, что понимал – Шелбёрн столкнется с большими трудностями. Сам Питт, уже в качестве министра, для начала столкнулся с весьма холодным приемом в палате общин.

Едва ли не каждый второй из выступавших позволял себе язвительные насмешки по поводу молодости Питта. Юность члена палаты никого особо не смущала, а должность канцлера Казначейства… Не по годам.

Сорок лет назад в «страшном грехе молодости» так же обвиняли его отца, Питта Старшего. Тогда граф Чатэм погасил страсти своей знаменитой репликой: «Это чудовищное преступление – быть молодым. Не буду ни отрицать, не пытаться смягчить».

Его сын вдруг, едва ли не впервые, занервничал. Реагировал болезненно: «Сожалею, что моя молодость стала предметом порицания. Однако в нынешнее время лучше оставаться серьезным, чем веселиться». Что с ним? Раздражается, иногда даже теряет контроль над собой. В совершенно несвойственной ему манере Питт однажды повел себя просто глупо, позволив дешевые выпады в адрес Шеридана. Про политику и театр. Шеридан ответил, вызвав овацию членов палаты общин.

Питт раздражен… Пока ему действительно не хватало опыта. Ответственность огромная, ведь Питт, по сути, в одиночку противостоит всей оппозиции в палате общин. Правительство критикуют те, кто считает, что Шелбёрн «слишком мягок по отношению к американцам». Зачем мы тогда воевали? Виги-рокингемиты, напротив, считают, что ни в коем случае «нельзя отпугнуть» тех в Америке, кто был готов к заключению мира.

От Питта в палате общин требуют что-то вроде отчета о проходящих переговорах. В какой-то момент он не выдержал: «Слышал ли кто-нибудь о том, чтобы министры вставали с мест, чтобы объявить палате секреты договоров, которые только обсуждаются?» Но в той же речи «главный» секрет Питт все же выдал. Недвусмысленно заявил о том, что правительство считает признание независимости безусловным и не собирается от него отказываться.

Слова Питта страшно рассердили короля и резко оживили сторонников Норта в парламенте, а их еще оставалось немало. Фокс, разумеется, тоже воспрял духом. Питт попытался сделать то, что когда-то удалось его отцу. Убедить Георга III изменить позицию в принципиально важном вопросе. Не сумел.

Переговоры в Париже с американцами продолжал в основном сам Шелбёрн. Несколько месяцев 1783 года ушли, главным образом, на обсуждение вопроса о судьбе Гибралтара. И тут вдруг выяснилось, что пора начинать и другие переговоры. Или с Нортом, или… с Фоксом. Чтобы создать новое коалиционное правительство.

Переговоры шли вяло. Питт категорически не хотел ассоциироваться с Нортом, Шелбёрн не горел желанием видеть в правительстве Фокса. Король не хотел обоих. На Норта он был обижен, про его отношение к Фоксу мы все знаем.

Случилось же нечто невероятное. Фокс был не только многие годы самым яростным критиком Норта, но еще и его личным врагом. Атаковали «мирные инициативы» Шелбёрна Норт и Фокс с диаметрально противоположных позиций. Никто и никогда не поверил бы в то, что эти двое способны объединиться. Однако – случилось. И кого там Фокс обвинял в беспринципности?

Чего в новой коалиции больше – хитрости Фокса, которому нравилась любая игра, которая сильно не понравится королю, или дальновидности Норта, решившего вернуться в большую политику? Поровну, наверное. Но сам факт появления такого союза произвел шоковое впечатление. Объединенным силам Норта и Фокса Шелбёрн, конечно, противостоять не мог. Даже с Питтом.

А Фокс и в первую очередь Норт сделали то, что опытные политики хорошо умеют. Они изолировали Питта в палате общин. Питт сдаваться не хотел. Он неустанно прощупывал почву: есть ли хоть какой-нибудь шанс создать в палате альтернативу новой коалиции. Убедился, что – нет. 26 марта 1783 года ушел в отставку Шелбёрн, 31-го – Питт.

Формально Шелбёрна погубил предложенный им проект мирного договора с американцами. Примечательно, что заключенный 3 сентября 1783 года Парижский мир практически ничем не отличался от того, что предлагал Шелбёрн. Доказательство того, что в Англии политика внутренняя и внешняя могут идти и разными курсами.

…Пройдет пара лет, и тяжело переживавший «американскую трагедию» король Георг III успокоится. В 1785 году в Лондон приедет первый американский посол, будущий президент США Джон Адамс. Адамса представили Его Величеству, и, как он вспоминал, дипломат, по традиции, трижды поклонился королю. «В первый раз – у двери, потом – на полпути и третий – представ перед монархом».

Король оценил манеры мистера Адамса. «Буду откровенен с вами. Я был последним, кто согласился на наше расставание. Но оно