– Проснулась?

– Да.

– Как настроение?

– Пока непонятно.

Пересиливая себя, встаю с кровати под хруст коленей и плетусь в ванную. Да, вот такие еще проблемы, помимо всего прочего. Прихожу на кухню.

– Вер, я сколько тебя просил убирать чашки в посудомойку и не оставлять их на столе?

– И тебе доброе утро…

– Я загружал посудомоечную машину, эти чашки не помылись…

– И что теперь, обосраться?

– Да почему сразу обосраться, Вера?

– Потому что именно это ты сейчас и делаешь!

Ухожу в комнату, хлопнув дверью, а тут еще и кровать не застелена, приходится застилать.

– Куда ты ушла? Иди, сейчас уже завтрак будет! Будешь скрэмбл?

– Сам ешь свой скрэмбл.

– Хватит, пошли!

– Не пойду, мне надоело так начинать утро.

– Я погорячился, извини! С работы уже написывают, какой-то у них очередной трэш, на плите все горит, и еще тут, блин, чашку чуть не разбил! Пойдем!

Иду, но не прощаю полностью и, когда сервирую стол, кладу ему единственную кривую вилку. Почти сразу жалею об этом и меняю вилку на нормальную. Мы оба устали от происшествий, от бесконечной рассылки резюме и палок в колеса.

С тех пор как утонула машина, прошло две недели. В начале второй умные часы сообщили Саше, что всю первую его средний пульс составлял сто двадцать ударов в минуту. За вторую неделю мы трясущимися руками проверили, входит ли Сербия в территорию страхового покрытия нашего русского страхового полиса, заявили в страховую, вытащили машину с паркинга при помощи тягача, отвезли ее в единственное представительство фирмы, при помощи Драгона написали в Гидрометцентр письмо (реально бумажное письмо), отправили его, теперь вот ждем ответа. Еще узнали, что из всех машин на паркинге затопило только нашу.

В общем, жизнь пошла своим чередом. После типичного утреннего скандальчика я обычно перемещаюсь в спальню и что-то пишу.

Сегодня ко мне почти сразу заглядывает Саша:

– Все буквы гоняешь?

– Конечно, а ты куда-то собираешься? – замечаю папку в его руке.

– Да в банк, опять со счетами этими…

– Хорошо, ты же ненадолго? – встаю с кровати и выхожу в коридор.

– Да нет, часа на полтора.

– Окей…

– Прикинь, Серега-то Овсов офер в Италию получил! Вчера мне написал.

Новость зафиксировала меня в дверном проеме.

– Ну, – сказала я, – молодец, что. Помню, что человек он весьма средний. Должно же быть в нем что-то объективно хорошее. Пусть это будет Италия.

– Угу. Но это еще так, вилами на воде. Сама знаешь, как сейчас с визами.

– Да уж, знаю лучше всех.

– Так, ключи взял. Телефон? Взял. Ушел, скоро буду!

– Давай! Пока…

Я вошла в комнату и закрыла дверь. Надо написать статью про солнцезащитные кремы. Так, что там? Минеральные и химические фильтры… И органические. Органические – это минеральные или химические? Все заново, черт их дери.

Так прошел час, как вдруг:

«Тебя кто-то сглазил…»

Психологи говорят, что этот голос всегда принадлежит кому-то. Строгому родителю или другим значимым фигурам из прошлого. Так и говорят: значимым фигурам из прошлого. Но в моем случае он скорее принадлежит какому-то злому, но дурацкому персонажу из мультика. Типа тех, кто помогает серьезным антагонистам. Почему-то на ум приходят летучие мыши (или кто они?) из сериала моего детства «Геркулес».

Голос тем временем продолжил:

«Люди крадут твою удачу…»

«Серьезно? Даже смеяться неудобно».

«Факты, об этом говорят факты. Ты треплешься о своих делах. Постоянно! Вон, Овсов этот. Он вообще никуда не собирался! Засобирался, как только Саша рассказал ему о ваших планах. В итоге вы офер не получили, получил Овсов!»

«И я рада за него!»

«Ага, только это и остается. Уехали все, просто все, кроме тебя! Даже твоя соседка-амеба усвистела в Дрезден по визе жены. Или вон твой мастер маникюра – тоже уехала в Австрию. Она так и сказала: „Вы меня вдохновили! Без вас я бы не решилась“».

«Так это хорошо, разве нет?»

«Хорошо, когда ты сама при этом не у разбитого корыта».

«То есть? Это они виноваты в том, что мне не дали визу? Я больше не буду слушать эту хренотень! На шизу похоже!»

Я зло встала из-за стола и пошла в ванную. Надо помыть раковину.

«Ты тратишь на них время и силы. И ничего не получаешь взамен».

«На них – это на кого?»

«На тех, кто обходит тебя на повороте».

«Это не соревнование! И я помогаю не для того, чтобы получить что-то в ответ!»

«Ха! Мне-то не ври!»

«Я помогаю для себя, а не для них. Да и что я такого сделала? Помочь кому-то с документами, поделиться контактами преподавателя, поддержать во время адаптации, да и так иногда по мелочи – это разве помощь? Это обычное общение».

«Ты помогаешь, мотивируешь, тратишь время на них, и у тебя ничего не остается для себя. Потом не удивляйся. Ты буквально распыляешь энергию вокруг».

«Это что-то на эзотерическом?»

«Эзотерическое не эзотерическое, но ты буквально лезешь к людям! Серьезно, ты что, дура? Вот это твое: давай я помогу тебе с этим, давай помогу с тем! Зачем?»

«Наверное, чтобы самоутвердиться. Убедиться, что я больше всех знаю. Что я знаю, как лучше…»

«Ну и как, получается?»

«Не очень».

«К тебе не придет волшебник и не скажет: я прочитал ваш рассказ про кота, хочу номинировать его на Букер. А к случайному человеку, который украл у тебя рассказ про кота, вернее, вдохновился им, придет. И ты будешь за него радоваться – опять же, как дура! Но будет у тебя ощущение в глубине, мол, что-то тут нечисто. Что-то будет маячить! И позже до тебя дойдет, что именно! Твое собачье участие!»

«Опять… Началось! Я больше никому не буду помогать, только замолчи».

«Правильно! Вспомни еще, как ты осуждала тех людей в офисе. Ну тех. Жадных, низких! Кому сложно ответить на вопросы новичков или поделиться наработками. Или вообще отдать все материалы, которые ты проходила на курсах! За свой счет! Созваниваться раз в неделю, помогать с задачами… Тебе это никогда не было сложно. И очень забавно, как потом этих новичков переводят в другое направление и дают им должность выше твоей. Вот это просто прикол!»

«Прикол…»

«И что, кто-то из этих новичков вспомнил о тебе? Сказал тебе что-нибудь хорошее?»

«Уверена, что они благодарили…»

«Ага, конечно! Они, конечно, тоже хороши!»

«Новички?»

«Окружающие! Только и