Ситуация складывалась критическая. До подхода повстанцев мост уничтожить не успели. Поляки уже вступили на него. Казалось, еще несколько минут – бунтовщики перейдут реку и нападут на русских. Ситуацию спас наш герой. В брошюре читаем:

«Подходя к середине моста, Даль ускорил шаги, прыгнул на одну бочку, где заранее был припасен остро наточенный топор. Разрубив несколькими ударами топора главные узлы канатов, связывающих постройку, он бросился в воду. Бочки, лодки, паромы понесло вниз… Мост расплылся. Под выстрелами… Даль доплыл до берега и был встречен восторженными кликами нашего войска».

Русский отряд был спасен. Это происшествие в дальнейшем сыграло важную роль в судьбе нашего героя.

За усердие к службе во время подавления польского восстания В. И. Даль был награжден орденом Святого Владимира 4-й степени, Знаком отличия за воинское достоинство 3-й степени и перстнем с бриллиантом (от императора за постройку моста).

12 декабря 1831 года медицинский департамент назначил Владимира Ивановича старшим лекарем в Ставропольский пехотный полк, в то же время он продолжал числиться прикомандированным к штабу 3-го пехотного корпуса.

В Петербурге

21 марта 1832 года В. И. Даля по его прошению перевели ординатором в Петербургский военный госпиталь. Здесь он проработал до мая 1833 года. Правда, на полтора месяца (с 28 июня по 14 августа) нашего героя прикомандировывали к морскому Кронштадтскому госпиталю.

В мае 1832 года В. И. Даль выступил в печати в качестве публициста – в № 127–128 газеты «Северная пчела» за подписью Владимир Луганский, отставной флота лейтенант и доктор медицины была напечатана статья «Слово медика к больным и здоровым». В ней Владимир Иванович признался, что врачи «девяносто девять рецептов пишут если не вредных, то по крайней мере бесполезных, а один путный», а также сказал о том, что многие врачи из боязни потерять свой авторитет и, следовательно, клиентуру, обманывают больных.

Несколько позднее, в октябре того же 1832 года, в типографии известного петербургского книгопродавца и книгоиздателя Адольфа Александровича Плюшара была напечатана первая книга В. И. Даля – «Русские сказки, из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток 1-й». В книгу вошли сказки: «О Иване, молодом сержанте, удалой голове, без роду, без племени, без прозвища», «О Шемякином суде и воеводстве и о прочем, была когда-то быль, а ныне сказка буднишная», «О Рогвольде и Могучане царевичах, равно и о третьем единоутробном их брате, о славных подвигах и деяниях их и о новом княжестве и княжении», «Новинка-диковинка или невиданное чудо, немысленное диво», «О похождениях чорта-послушника, Сидора Поликарповича, на море и на суше, о неудачных соблазнительных попытках его и об окончательной пристройке его по части письменной».

Годом ранее из этой же типографии вышла в свет книга, оставившая заметный след в русской литературе, – «Повести покойного Ивана Петровича Белкина, изданные А. П.». А. П. – Александр Пушкин. Теперь мы хорошо знаем: А. С. Пушкин – не издатель, он – автор повестей.

Вскоре после выхода в свет «Пятка 1-го», осенью 1832 года, состоялось личное знакомство В. И. Даля с поэтом. Во время встречи ему была подарена эта книга. Позднее (в 1860 году) П. И. Бартенев со слов В. И. Даля, говоря о нем в третьем лице, записал:

«Познакомился с Пушкиным <в> 1832 в Спб. Жуковский долго хотел поехать с ним вместе к Пушкину, но ему было всё некогда. Даль взял свою новую книжку и пошел сам представиться… Пушкин живо интересовался изучением народного языка, и это их сблизило. За словарь свой Даль принялся по настоянию Пушкина».

Да, В. И. Даль мог сказать П. И. Бартеневу в 1860 году, что за «Толковый словарь живого великорусского языка» ему посоветовал взяться А. С. Пушкин. Но в действительности в 1832 году, думаем, дело обстояло иначе. Владимир Иванович в ходе разговора с поэтом сообщил, что собирает русские слова и пословицы, что хочет составить словарь, который станет подспорьем отечественным литераторам; а то в России до сих пор нет истинно русской литературы, опирающейся на родной язык и выражающей характер русского народа. То есть наш герой высказал мысли, к которым пришел еще в середине 1820-х годов и которые содержатся в его неоконченном «Романе в письмах». А. С. Пушкин поддержал намерение В. И. Даля составить «Толковый словарь живого великорусского языка», к которому в 1832 году уже было собрано значительное количество материала.

О первой встрече с поэтом уже в зрелом возрасте Владимир Иванович написал воспоминания, где рассказал:

«Пушкин по обыкновению своему засыпал меня множеством отрывчатых замечаний, которые все шли к делу, показывали глубокое чувство истины и выражали то, что, казалось, у всякого у нас на уме вертится и только что с языка не срывается. “Сказка сказкой, – говорил он, – а язык наш сам по себе, и ему-то нигде нельзя дать этого русского раздолья, как в сказке… Да нет, трудно, нельзя еще! А что за роскошь, что за смысл, какой толк в каждой поговорке нашей! Что за золото! А не дается в руки, нет!”»

Редакторская врезка

Первые сказки В. И. Даля вышли отдельным изданием в Петербурге в 1832 году. Полное название произведения было: «Русские сказки из предания народного изустного на грамоту гражданскую переложенные, к быту житейскому приноровленные и поговорками ходячими разукрашенные Казаком Владимиром Луганским. Пяток первый». В состав сборника вошли пять сказок: «О Иване – молодом сержанте», «О Шемякином суде», «О Рогволоде и Могучане царевичах», «Новинка-диковинка» и «О похождениях черта-послушника». Сказки Даля просты, на первый взгляд, искренни и поучительны. Уже из названия видно, что сказки, во-первых, народные, а во-вторых, приспособлены к быту, к жизни, и в-третьих, разукрашены поговорками.

Поговорок в произведениях Даля действительно много, и это одна из важных особенностей стиля писателя, отличающая его от остальных авторов того времени, и в то же время характеризующая героев или различные детали жизни.

Интересно отношение к сказкам тогдашнего общества. Ректор Дерптского университета после прочтения «Русских сказок» Казака Луганского, решил пригласить его на кафедру русской словесности, а сами «Сказки» были приняты в качестве диссертации на соискание ученой степени доктора филологии. В. Г. Белинский сказки не одобрил, а вот А. С. Пушкину они очень понравились.

Однако, у чиновников III Отделения вызвал подозрения язык сказок, приспособленный «для