выкинешь. Ляжет в литературе бревном, – говаривал он, – и многие о него споткнутся»[7]. По словам Н. Асеева, Маяковский оценивал дар Есенина так: «А ведь он чертовски талантлив»[8]. В. Шершеневич, вспоминая Есенина, пишет и об отношении к нему Маяковского: «Я помню почти нежные глаза Маяковского, когда он слушал новые поэмы Есенина. А Есенин не любил Маяковского, и для Маяковского хвалить поэта, который его не любит, было нелегко»[9].
Кроме того, современники нередко сближали их поэтические дарования, оценивали в соседстве друг с другом, объединяя и противопоставляя их: «У Маяковского были соседи. Он был в поэзии не одинок, он не был в пустыне. На эстраде до революции соперником его был Игорь Северянин, на арене народной революции и в сердцах людей – Сергей Есенин»; «По сравнению с Есениным дар Маяковского тяжелее и грубее, но зато, может быть, глубже и обширнее. Место есенинской природы у него занимает лабиринт нынешнего большого города, где заблудилась и нравственно запуталась одинокая современная душа, драматические положения которой, страстные и нечеловеческие, он рисует»[10] (Б. Л. Пастернак). А М. И. Цветаева в цикле стихотворений, написанном после смерти Маяковского, а именно – в стихотворении «Советским вельможей / При полном Синоде…», сближает имена Есенина и Маяковского как двух главных бунтарей духа XX века.
Сам Маяковский уже после смерти своего оппонента в статье «Как делать стихи» утверждал, что знал Есенина «лет десять, двенадцать» и что общение их было разным. С одной стороны, Маяковский отмечал: «Мы ругались с Есениным часто, кроя его, главным образом, за разросшийся вокруг него имажинизм»[11], но позднее «встречи были элегические, без малейших раздоров»[12].
Так как же было на самом деле? Действительно ли Есенин и Маяковский были непримиримыми врагами или их творчество было двумя полюсами русской поэзии, органично дополняющими друг друга? Данная книга – попытка ответить на эти вопросы, проследить жизненный и творческий путь Есенина и Маяковского, учитывая их биографические, творческие взаимосвязи, исторический и культурный контекст эпохи Серебряного века.
Глава 1
«Я люблю этот город вязевый…»
Покорение Москвы
Нередко самые первые детские впечатления остаются с человеком на всю жизнь, а ближайшее окружение и среда формируют характер, вкус, привычки. Сергей Есенин родился в Рязанской области, в селе Константинове в крестьянской семье – Александра Никитича Есенина и Татьяны Федоровны (урожденной Титовой). Владимир Маяковский родился в селе Багдады Кутаисской губернии, в Грузии, в семье лесничего Владимира Константиновича Маяковского и его жены Александры Алексеевны (урожденной Павленко). Возможно, столь далекие в географическом плане и столь противоположные по колориту места рождения поэтов и обусловили то, что Есенин, в детстве окруженный национальной культурой, всегда позиционировал себя как человека и поэта исключительно русского, в то время как Владимир Маяковский был воистину гражданином мира. Вероятно, что корни его интернационализма лежат в той самой кутаисской деревне, где он играл с грузинскими детьми, выучился грузинскому языку и легко использовал его в общении на протяжении жизни. И хотя в стихотворении «Нашему юношеству» он настаивает, обращаясь к юношам, – «на русский вострите уши», но при этом делает акцент на своих многонациональных корнях:
Я
не из кацапов-разинь.
Я —
дедом казак,
другим —
сечевик,
а по рожденью
грузин…[13]
В. Н. Дядичев в своей книге о Маяковском выдвигает интересную версию в связи с его языковой культурой. Исследователь отмечает, что будущий поэт рос в среде «двуязычия», воспринимал русский язык в контексте другого языка, и впоследствии это позволило ему особенно тонко чувствовать его фонетические особенности[14].
Сергей Есенин получил традиционное воспитание, в котором важное значение имела религиозная обстановка в семье. С трех лет будущий поэт воспитывался в доме деда и бабушки с материнской стороны, а Наталья Евтихиевна (бабушка) была женщиной глубоко верующей и религиозной и так же пыталась воспитывать своего внука, приучая его к церковной жизни, брала его с собой на богомолье в соседние монастыри. Самые первые детские воспоминания Есенина именно об этом: «Помню: лес, большая канавистая дорога. Бабушка идет в Радовецкий монастырь, который от нас верстах в 40. Я, ухватившись за ее палку, еле волочу от усталости ноги, а бабушка все приговаривает: “Иди, иди, ягодка, Бог счастье даст”»[15]. Прекрасное знание православной культуры и богослужебной литературы получил Сергей Есенин на уроках Закона Божьего в Константиновском училище, а также на уроках в Спас-Клепиковской школе. Хорошо известно, какое влияние оказал на Есенина его духовный наставник – настоятель константиновской церкви отец Иоанн (Смирнов). В ранней юности поэт много времени проводил в доме пастыря, но их общение не прекратилось и после революции. Хотя сам Есенин писал в одной из автобиографий: «В Бога верил мало. В церковь ходить не любил»[16]. По свидетельству И. Н. Розанова, Есенин признавался: «В детстве у меня очень резкие переходы: то полоса молитвенная, то необычайного озорства, вплоть до богохульства. И потом и в творчестве моем были такие полосы…»[17]. Нельзя отрицать присутствия религиозной, православной культуры в творчестве Есенина, и не только в ранний период, но и в поздний, когда Есенин уже не использует образы святых, не воспроизводит элементы церковной жизни, а использует христианские темы и мотивы (блудного сына, прощения врагов и т. п.). Христианское мировоззрение присутствует в творчестве поэта на протяжении всей его жизни.
Принято считать, что семья Владимира Маяковского не была религиозной, скорее, наоборот. Однако, читая семейную переписку Маяковских, в первую очередь – родителей поэта, создается несколько иной образ – образ семьи достаточно традиционной, семьи, между членами которой царят самые теплые отношения, где интересуются искусством, желают дать детям как можно лучшее образование и где жизнь религиозная, церковная являлась частью повседневности: «В воскресенье 12 я была в госпитальной церкви, служил епископ Леонид, мне служение понравилось, и он очень приятный» (А. А. Маяковская – Л. В. Маяковской, 1900 г.)[18], «Письмо твое получила, но только собралась ответить, не было времени, так как я говела на этих днях и торопилась сшить Володе костюм к причастию, Володя говел со мной, в субботу мы причащались, я рада, что ты и Оля отговелись, поздравляю с принятием Св. Таин» (А. А. Маяковская – Л. В.
